– Припадок.
Большаков выглядел совершенно измученным.
– После всего вам придется взять отпуск, – сказал Хургин.
– После всего – это когда?
– Когда закроется дело Козлова.
Большаков поморщился.
– С трудом продвигаетесь? – спросил понимающе Хургин.
– Хвастаться пока нечем.
– Но деятельность вы развили бурную. Я везде оказываюсь после вас. Отстаю на шаг, – произнес Хургин то ли с завистью, то ли с иронией.
– Вы нас преследуете?
– Фигурально выражаясь. Когда прихожу побеседовать с интересующим меня человеком, всегда оказывается, что ваши люди у него уже побывали. Так произошло с профессором Вольским, с Богучаровым.
Большаков невесело улыбнулся.
– Зачем вам это нужно? – поинтересовался он.
– Я любопытный по натуре. Во мне умер исследователь, как я думал, но выяснилось, что ошибся. Исследователь жив, только до поры прятался где-то во мне.
Большаков не принял такого легкомысленного ответа.
– Козлов виноват! – сказал он упрямо и мрачно. – И вы напрасно играете в эти игры.
– Мне трудно с вами соперничать, – ответил Хургин. – За вами сила и средства государственной машины, вы всегда все делаете быстрее, чем я. Но быстрее – не всегда лучше. Особенно если цена этого «быстрее» – жизнь.
Он был уверен, что Козлова непременно расстреляют. Да и Большаков, похоже, думал точно так же.
– А вы нашли доказательства невиновности Козлова? – поинтересовался Большаков.
– Нет.