– Аллы? Нет. Помню ее дом, но очень приблизительно. Она живет недалеко от вокзала.
– Схему можете набросать?
– Попробую.
Полянский нарисовал схему. При этом он так морщил лоб, что было видно: не помнит уже, слишком отрывочны воспоминания.
– Желтый одноэтажный дом, – сказал наконец. – Вы его сразу увидите.
Хургин сложил листок со схемой вчетверо, спрятал в карман.
– Скажите, – произнес Полянский, с необыкновенным вниманием рассматривая свои тонкие пальцы. – Мне обязательно надо будет являться на суд?
– На какой суд?
– Когда будут судить… этого… этого парня. – Никак не мог произнести – «сына».
– Я вас с трудом понимаю, – признался Хургин. – Он ваш сын. И сейчас находится в беде…
Полянский поднял глаза на собеседника.
– У меня семья. Хорошая, крепкая семья. Двое детей, уже взрослые. Очень славные и порядочные. Я их такими воспитал. А за негодяя я отвечать не собираюсь. Его воспитывал кто-то другой. И поэтому это не мой ребенок. В детдоме он воспитывался? Значит, с государства и спрос. Оно его вырастило бандитом, оно с ним пусть и разбирается.
Глава 33
У каждого своя логика. И бесполезно переубеждать.
– Прощайте, – сказал Хургин и поднялся.
– Вы мне не ответили на мой вопрос.
– Какой вопрос?
– Надо ли мне ехать на суд?
– Мне кажется, у вас есть свое мнение на этот счет.
– Есть, – сказал недружелюбным тоном Полянский. – Тут вы не ошибаетесь.