Козлов промолчал, и его оставили наконец в покое. Он лежал неподвижно на верхней полке и остановившимся взглядом безумно рассматривал потолок. Когда поезд подошел к перрону, Козлов спустился вниз и стал собираться, стараясь ни с кем не встречаться глазами.
Выходя из купе, попрощался со всеми торопливо и сухо и вышел, так и не согнав с лица тревожного выражения.
Была ночь. На такси денег у Козлова уже не оставалось, и он до наступления утра проспал в пыльном неуютном здании вокзала. Под самое утро к нему подошел дежуривший в зале милиционер и попросил предъявить документы. Козлов протянул ему паспорт, обнаружив при этом, что его собственные руки дрожат и плохо ему повинуются. Но милиционер этого, похоже, не заметил, проверил документы и ушел, не сказав Козлову ни слова.
Дома Козлов швырнул свою сумку в угол и, как был одетый, упал на диван. Он был в отчаянии. Все повторялось с ним, и вчерашнее облегчение, когда он думал, что все уже позади, теперь казалось ему сном. То был хороший сон, но, как и всякий сон, он прошел. Козлов открыл глаза и с ужасом обнаружил, что для него лично ничего не изменилось.
Зазвонил телефон. Козлов вздрогнул от неожиданности и снял трубку. Это была Вика.
– Куда ты пропал? – спросила она. – Я тебе звонила.
– Приезжай ко мне! – сказал торопливо Козлов, словно боялся, что она его не дослушает. – Мне очень нужно, чтобы ты приехала!
– А что случилось? – озаботилась Вика.
– Ничего! Приезжай!
– Мне на работу через час.
– Приезжай! – взмолился Козлов.
– Хорошо.
Как ему показалось, она ехала целую вечность, он уже и надежду потерял, и вдруг – звонок в дверь.
– Ты еще дольше не могла ехать? – сказал Козлов зло, увидев Вику на пороге.
Он и сам поразился вспыхнувшему в нем неожиданно озлоблению. Вика бросила на него быстрый взгляд и промолчала.
– Извини, – пробормотал Козлов.
Он собирался просить у нее прощения за прежние вспышки своего гнева, а вместо этого повторял ошибки.
– Тебя не было, – сказала Вика.
– Я уезжал.
– Куда?