– А какой? – быстро спросил Большаков.
– Не знаю. Не могу объяснить.
– Подумайте!
– Не знаю, – опять сказала девушка и устало прикрыла глаза.
– Все, – сказал врач.
Большаков вздохнул и спрятал фотографии в папку.
– Мы еще с вами встретимся, – сказал он и пошел к выходу.
– У него лицо такое было… – вдруг произнесла за его спиной девушка и замялась, подыскивая определение.
– Какое? – спросил быстро Большаков.
Она наконец нашла нужное слово:
– Умное.
Глава 15
Все дни Козлов вспоминал свое состояние в тот момент, когда он вырвался из города и уехал в Челябинск. Все это как будто не с ним происходило, и уже начало казаться, что не было той необыкновенной легкости, когда душа отдыхала, сбросив невыносимую тяжесть, что все было лишь сном, – и этот сон Козлов хотел увидеть вновь. Уехать и все забыть.
Он ни с кем не прощался и никому не звонил перед отъездом. Все разладилось, оборвалось, и никого не хотелось видеть.
В кассе купил билет, и опять конечной целью его путешествия был Челябинск. Козлов думал, что все надо делать как в прошлый раз, и тогда у него непременно получится. До поезда оставалось больше часа. Козлов вышел из здания вокзала и прилег на траву в скверике. Здесь было пыльно и неприбранно, но он сейчас не замечал этого. Сновали люди. Рядом на травке устроилось семейство: муж с женой и трое детей. Они обедали, достав из сумки расплывшиеся от жары бутерброды. Носильщик пронес огромный чемодан. Никому до Козлова не было дела. И ему никто не был нужен.
Он ни о чем сейчас не думал, просто лежал и смотрел в синее, без единого облака, небо. Думать он боялся, потому что знал: мысли непременно потекут туда, куда он страшился заглянуть. Может быть, ночные призраки покинут его, когда он уедет из города. Ему очень хотелось надеяться. И он уже почти верил, что так и будет.
Солнце пригревало, и разлившееся в воздухе тепло действовало усыпляюще. Козлов, испугавшись, что заснет, поспешно приподнялся на локте и стал рассматривать проходящих мимо людей.
Парень, наверное внук, вел старушку. Старушка одной рукой опиралась на парня, другой на палку. Выглядела она неважно, и ей придется нелегко, если путь неблизкий.
Опять прошел носильщик, тот самый, который только что проносил мимо чемодан, но теперь он был без груза, и лицо, наверно по этой самой причине, у него было печальное. Пробежали три девушки. Одна была полненькая и отставала от подруг. Еще одна девушка прошла, ее лицо даже показалось Козлову знакомым, и он приподнялся; тут она повернула голову, их взгляды встретились, и Козлов ей улыбнулся на всякий случай, но все никак не мог понять, действительно ли ее когда-то видел, а она отвернулась, не ответив на его улыбку, и ушла. Значит, ошибся.
Семейство рядом уже закончило трапезу. Женщина складывала остатки еды в мятую газету. Мужчина курил. Было видно, что делает он это с удовольствием. Даже глаза прикрыл. Легкий ветерок нес прохладу, мужчина повернул голову и подставил этому потоку прохлады лицо. Открыл глаза, и вдруг словно что-то его встревожило – он опустил в траву руку с сигаретой и распрямился и сделал это так резко, что женщина тоже повернула голову в ту сторону, куда смотрел муж. Они разглядывали не Козлова, а что-то такое, что находилось за его спиной. Козлов обернулся, любопытствуя, и увидел милиционера, который шел к нему широким шагом, а когда Козлов обернулся, почти на бег перешел. А за милиционером Козлов увидел девушку, ту самую, лицо которой показалось ему знакомым минуту назад, но теперь выражение лица у нее было не равнодушно-отстраненное, а чрезвычайно испуганное, и вот такое, испуганное лицо это вдруг вспомнилось Козлову. Оно словно вспыхнуло в его памяти, взорвалось осколками страшного сна – он убивал эту девушку ножом и помнил происшедшее во всех подробностях. Ужас пронзил его, но подняться он не успел. Подоспевший милиционер навалился на Козлова, вывернул руку до хруста и спросил напряженно, обернувшись к боявшейся подойти ближе девушке: