Козлов вдруг крепко схватил Вику за рукав и почти насильно потянул за собой, ничего не объясняя, и только на соседней улице ее отпустил.
– Извините, – пробормотал, а лицо у него стало почему-то багровое. – Так надо.
– Что это значит? – спросила Вика и озадаченно оглянулась по сторонам. – Что случилось?
Прохожие не обращали на них ни малейшего внимания.
– Так надо! – упрямо повторил Козлов, неожиданно озлобляясь.
Он рассердился на Вику и сам не знал почему.
– Извините, Олег, – смущенно сказала Вика. – Мне пора. И не надо меня провожать.
Она оставила Козлова в одиночестве. Легко пошла по улице, словно и не было никогда Козлова рядом.
– Ну и иди! – крикнул он ей вслед, ожесточаясь все больше и больше.
Прохожие оглядывались на него. Козлов, чувствуя все нарастающую тревогу, добрался до дома и, вбежав в квартиру, торопливо запер дверь на все замки. Долго стоял, прислонившись к двери и прислушиваясь, но на лестнице стояла плотная тишина.
Глава 4
Стена за спиной доктора Хургина была сплошь завешана яркими календарями. Сам Хургин не любил рассматривать картинки на календарях, и пестрый фон за спиной был необходим ему только для того, чтобы отвлекать пациентов, которые приходили к нему в кабинет. Человек сидел и рассматривал календари, а Хургин тем временем мог понаблюдать за посетителем. Обычная хитрость, и ничего больше.
На этот раз посетителей было двое. Мальчишка лет семи и его отец. Мальчишка болен, а со стороны не скажешь. Наоборот, у отца вид очень неважный.
– Вы что-нибудь успокоительное принимаете? – спросил Хургин.
– Я? – не понял мужчина.
– Да, вы. Вид у вас неважный.
– Ничего не принимаю. Я из-за сына пришел.
– Я знаю.
– Вот о сыне давайте поговорим.
– И о нем поговорим, – согласился безропотно Хургин. – Вы переживаете, наверное, да?