Помеченный смертью

– Нет. Вы встретитесь с ним прямо там, на метеостанции.

Морозов вскинул голову, и Бородин успокаивающе тронул его руку:

– Вы полетите не один. Будут еще люди. Так что волноваться вам не следует.

– Мне надо подумать.

– В таких случаях не думают.

Не думают, а подчиняются, понял доктор. Посмурнел от неудовольствия и спросил:

– Когда вылет?

– Сегодня вечером.

– Что за рейс?

– Спецрейс. Вне расписания. Времени на сборы хватит. В шесть за вами заедет машина, – сказал Бородин и, видя, что доктор хмурится, добавил примирительно: – Это очень важно. Здесь ничего другого не остается, только – подчиниться. Большие люди этим занялись.

И больше ничего пояснять не стал.

32

Машина пришла за Морозовым без пяти минут шесть. Кроме водителя, в салоне был еще один человек. Коренастый и крепкий на вид, очень немногословный. Скользнул взглядом по чемодану, который захватил с собой Морозов в дорогу, и ничего не сказал. У самого коренастого вещей не было никаких – ни в салоне, ни в багажнике, где Морозов разместил свой чемодан. Доктор вдруг подумал, что допустил оплошность, не нужен ему чемодан, сказано ведь – спецрейс, туда и обратно обернутся мигом, а он, как путешественник, по полной программе экипировался и теперь будет смотреться нелепо. Так он терзался до самого аэропорта.

На летное поле они проникли без задержек и даже из машины не выходили. На пропускном пункте спутник Морозова махнул какой-то картинкой, похожей на проездной билет, и охранник беспрекословно распахнул ворота. Проехали в самый конец аэродрома, здесь стоял «Ту», а возле него – «рафик», и из того «рафика» крепкие и очень сосредоточенные ребята переносили в самолет какие-то объемистые сумки. Это, наверное, и был их багаж. Морозов воспрял духом и уже не корил себя за чемодан.

Подошел какой-то человек в застиранной рубашке и тертых джинсах необыкновенной древности, протянул руку, здороваясь, и вместо приветствия спросил:

– Морозов? Виталий Викторович?

Доктор кивнул.

– А я Хатыгов. Руковожу этим детским садом, – сказал мужчина в джинсах и махнул в сторону своих хлопотливых спутников.

Морозову сравнение с детским садом не очень понравилось, он, помня слова Бородина о том, что летит не один, ожидал увидеть каких-либо оперативников или что-то в этом роде, а ему для прикрытия дали непонятного возраста хлопцев, которые хороши для игры в преферанс где-нибудь на природе, но не для поездки к черту на кулички, где прячется Рябов. Эти люди не знали, кто такой Рябов. А доктор знал. И потому вздохнул.

– Поездка будет необременительной, – успокоил Хатыгов, уловив во вздохе Морозова страх.