Теперь уже в глазах Бобошерова плескалось отчаяние. Он проигрывал. С кровью – а она бежала довольно обильно – уходили силы. Еще несколько минут – и он упадет сам. Сабирову останется только одно – подойти и не спеша прирезать старого врага, как барана.
Завизжав, Бобошеров бросился вперед, вытянув руку с ножом. Он уже не пытался хитрить – просто делал последнюю попытку достать врага. Шовкат легко ушел от удара в сторону, попутно полоснув Тошали острием по запястью. Изящным пируэтом развернулся на месте, попутно ловко перебросив нож из руки в руку. Нож крутанулся в пальцах, развернувшись острием к запястью, и Шовкат, оказавшись чуть сбоку и впереди Бобошерова, коротким резким движением всадил нож по самую рукоятку в область печени.
Бобошеров захрипел, насаживаясь на нож. Шовкат хладнокровно провернул лезвие в ране и резко выдернул его, одновременно отступая на шаг. Бобошеров захрипел и тяжело упал на колени, зажимая рану руками. Он был еще жив, однако сомневаться в исходе ранения не приходилось.
Сабиров замахнулся было, собираясь перерезать горло врагу, но потом не стал. Просто свободной рукой толкнул Тошали в лоб. Тот, суча ногами, завалился на бок.
Бывший пограничник не спеша обтер лезвие ножа об одежду умирающего врага, подобрал второй нож, бросил его под ноги хозяину, Скопцову:
– Спасибо…
После этого смачно плюнул на тело еще живого наркодельца и принялся надевать «разгрузку».
– Так, теперь твоя очередь. – Артем развернулся к церэушнику. – Тоже попробуешь?
Рождественский кивнул на бьющегося в агонии Бобошерова.
– Послушайте! – Разумеется, Блэр видел за свою карьеру многое. Он вообще считал, что его невозможно удивить чем-то подобным. Однако… Удивили. И смертельно напугали. Не способом убийства, а тем хладнокровием, даже равнодушием, с каким это было проделано. – Я – гражданин Соединенных Штатов Америки!
Командир этих сумасшедших русских, с ножом в руке, шагнул к нему.
– Вы не можете! – заверещал американец.
– Погоди! – опять вмешался Максим.
Они с Артемом отошли в сторону, пошептались о чем-то…
– Значит, так. – Артем, отвернувшись, начал подгонять снаряжение, а с Блэром говорил Максим. – Пойдешь с нами. Но если на марше отстанешь… Поединка не будет – так прирежем. Ты все понял?
Резидент смог в ответ лишь кивнуть утвердительно – горло перехватило спазмом.
Рождественский в это время подошел к старику-чеченцу, который с отсутствующим видом сидел на камне, погруженный в свои мысли.
– Мы не можем взять тебя с собой – ты просто не выдержишь нашего темпа. То, что я обещал Исламу, я сделал – мы тебя вытащили. Дальше – сам.
И, отвернувшись, крикнул:
– Приготовиться к движению! Дед – передовой дозор! Веди нас, Сусанин. Скопа – замыкающий. Бегом!..