— Держи веревку, там петля на конце! Слышь? Встань в нее. И ухватись покрепче! Готово? Тяну! — вытащил наверх бабу, всю измазанную, вонючую, в слизи и дерьме. Ее невозможно было узнать.
— Спасибо тебе, сосед! Я ж к Дарье шла, за молоком для невестки. Ей парное нужно. Да вот в люк упала. Кто его открыл и зачем?
— Чистили его вчера сантехники, а закрыть забыли, — узнал мать Мишки Селиванова. — Чего ж вы за молоком пошли? Иль больше некому? — буркнул недовольно, увидев, что старуха не может идти сама.
— Миша еще ночью в Москву поехал. По делам. Мы вдвух остались. Что делать-то теперь? Позови Петровича, пожалуйста! Может, он подсобит добраться до дома. Вот ведь беда, из-за меня, слепухи, невестка без молока осталась. И банка — в канализации. Вовсе без Миши пропадем, — плакала бабка.
— Не хнычь, мать! — подхватил на руки старуху и внес в дом, чертыхая хозяина, поменявшего калитку не ко времени. Там, на траве, сам чуть не упал, а уж каково пришлось бабке. Вскоре и молоко принес от Дарьи — полную банку.
— Спасибо, сосед! Теперь вот родственникам позвоню, чтоб пришли. Куда деваться, коль обе лежачими стали! — сетовала бабка и добавила, извиняясь: — Прости, что мороку доставила. Спасибо, что жить велел…
Левушка ушел от соседей хмурый. Вся одежда измазана в грязи, руки провонялись. А через час на работу, опять не выспавшись.
— Где ты был? — удивилась Лялька, оглядев мужа.
— Бабку из дерьма выволок! Из самого люка.
— Можно подумать, что сам в него влетел. Вон как вывозился! — сморщилась недовольно.
— Ладно, Ляль. Задохнуться она могла. Если не сосед, то кто еще поможет? А и я случайно услыхал. Курил на крыльце.
— Если бы прежней дорогой шла, не попала бы в люк старая. Ее сын виноват, чуть мать не угробил, — ворчала женщина.
— Это его дело! — отмахнулся Лева и, вернувшись с работы, забыл о случившемся. Приметил лишь, что все соседи на улице как-то по-особому тепло здоровались с ним.
А через два дня вернулся из Москвы Селиванов. Лева не знал о том, да и не интересовался жизнью соседок. У них — родня, они коренные. Есть кому о них позаботиться. И вдруг услышал шаги за спиной.
Лева уже вскопал огород, отдыхал у забора, отгородившего его от Селиванова. Тот закрыл прежнюю калитку. Стало быть, ходить здесь некому, оглянулся человек и увидел Михаила. Он уже снял замок с калитки, открыл ее и направлялся к соседу. Руки не подал. Молча сел рядом:
— За мать спасибо тебе.
— Не стоит. Все мы люди. А жизнь — шторм… Кто в нем выживет, кто погибнет, один Бог знает. Коль не помочь, то и позвать на помощь станет некому…
Селиванов глянул на Левку искоса:
— Ты по-разному помочь можешь. Это я тоже знаю. Но кого и за что ты угробил на Колыме, так и не понял. Я там в работягах был. И нас, случалось, проигрывала в карты шпана. Убивали из куража. А ты, как я понял, из той кодлы…
— Я с работягами дел не имел. Отбывал срок в зоне усиленного, а потом и особого режима. Охрану крошил. Не с добра и куража. Едва выжил. Измывались шкуры так, что убийце поучиться, — рассказал Михаилу о неудачных побегах, о жизни в зонах. Тот, слушая, молча кивал головой:
ebooksa