Тот жадно ел тюрю. Не обращал внимания на Славика.
— Скажите, Никита, вы давно здесь живете?
— Скоро десять годов!
— А почему не в городе? Или в деревне? Скучно здесь одному. Целыми днями никого нет. Там хоть люди! Общенье какое-то!
— Я и дружусь с деревенскими! Вон Афоня. Самый что ни на есть наипервейший друг. Он мертвым, конечно, носит. А я понемногу беру. Не у всех, понятное дело. Иначе не знаю, как и жил бы. Раней Федот выручал. Нынче сам ослаб, вовсе состарился. Раней я его навещал, покуда там баба не объявилась. А у меня на их руки чешутся! — признался тихо.
— С чего?
— С самой голожопости меня забидели. Что называется с беспортошного возраста! И всю судьбину исковеркало бабье! На дух их терпеть не могу! Потому сам не оженился! И нынче разумею — все беды от них — лахудр треклятых!
Сторож сел возле печи, прижавшись спиной к ее теплому боку. На дворе — солнце каждую былинку греет. Заглядывает в окна, высвечивая всякий угол. А в глазах мужика сплошной холод и снежная метель бушует. Не дает покоя память.
Ох, как давно все это было… Тогда вот здесь, на месте кладбища, росли совсем другие деревья — сортовые яблони. И землю под этот сад пахал отец Никиты — фронтовик. Единственный во всей деревне кавалер всех трех орденов «Солдатской славы». Он был бригадиром тракторного звена. В кабине его трактора постоянно висел вымпел передовика. К нему со всей области приезжали журналисты и начальство.
Никитка всегда был с отцом. С раннего утра выезжал с ним в поле. Возвращались ночью или уже под утро тоже вместе.
Так случилось и в этот день. Мальчишка сел к отцу в кабину. Поехали. До самого обеда пахали спокойно. А тут — баба появилась в поле. Чужая. Попросила остановиться. Отец высморкался в вымпел передовика, не заметил фотоаппарата. Подошел к бабе спросить, что ей надо? Та сказала, что она корреспондент центральной газеты и хочет побеседовать. Но отцу было некогда. Он так и ответил:
— За болтовню не платят. Только за гектары! — и вернулся к трактору.
А вечером к ним приехали. Показали фотографию отца, сморкающегося в вымпел. Спросили, было ли такое? Что он ответил журналистке? Отец, беды не почуяв, рассказал все, как было. Его тут же затолкали в машину и увезли из дома. Навсегда.
Ни одной весточки от него не получили. Зато на всю деревню слух пошел, что отец Никитки в войну продался немцам и стал врагом народа. Что он сморкался на Ленина, нарисованного на вымпеле. А журналистку из самой Москвы даже матом послал. Ни за что!
С тех пор вся деревня от семьи отвернулась. Мать с пятью детьми надрывалась. Попробуй одной со всем управиться!
Никитка был средним. И каждое лето работал в колхозе, помогал семье, как мог. Вот и тогда собирал первый урожай яблок в колхозном саду. А уходя, набрал полную майку для младших детей. Выбирал спелые и красивые. Да не донес…
На самом выходе из сада поймала мальчишку бригадирша. Толстозадая, широколицая баба ухватила за ухо и заорала истошно:
— Держи вора! Контра жиреть вздумала на наших мозолях! Ишь выблядок!
— Сама шлюха! Я видел, как ты с председателем колхоза в стогу сена голая была, — выдал бабу при всех. И та не простила…
Никитку подняли с койки среди ночи. Пинками выбросили из дома не проснувшегося. Запихнули в машину и повезли куда-то.
ebooksa