Оборотни

— Рок.

— Разве? Хотеть вернуться домой?

— К тому, что они восприняли в юности. Вернуться, чтобы вернуть утраченное.

— Разве мы все не стремимся к этому?

Она пожала плечами и задумалась.

— Пенни за ваши мысли, — сказал он.

— Я была… э… просто женщиной.

— Поделитесь.

— Думала о Питере.

— А! Уязвимое прошлое.

— Что поделаешь, мы такие, напрашиваемся на беды и Бог знает на что еще. Я в середине вашего рассказа о Нордхаузене переключилась памятью на Питера. Задаюсь постоянным вопросом, как он живет, что делает. Это эмоциональный женский склад ума.

— Перестаньте убиваться.

— Вносит разнообразие. Но обычно я предоставляю это вам.

Он засмеялся.

— О’кей, ушлый парень. Теперь вас что-то веселит?

— Ну вот, мы здесь, заточенные в небольшом купе поезда, несущегося через всю Америку, за нами охотятся ЦРУ, ФБР и черт знает кто еще, а вы беспокоитесь о сексуальной жизни бывшего супруга. Боже, наверное, достойный человек.

— Он был дерьмом.

— Зачем же тогда… — Эдем замолчал, развел руками.

— Затем, что некоторым из нас нравится дерьмо. Не спрашивайте почему. — Она засмеялась вместе с ним. — Он ведь был еще и дешевкой. Однажды купил мне ручную сумку Луиса Вюттона. Ваш чемодан, когда мы уходили из отеля, напомнил мне о ней. Это случилось на вторую годовщину нашей свадьбы. У сумочки сломался замок, и я отнесла ее обратно в магазин. Мне сказали, что это не Вюттон. Дешевая подделка из Гон-Конга. Можете ли вы в это поверить?

— А что он сказал?