— Я же не велел вам возвращаться! — рявкнул он на Кааса по-немецки.
— Но вы таким образом ничего не добьетесь, — сказал Каас. — Этот парень бывал на войне. Это не воск…
— Тогда именно вам придется выяснять, что происходит. Мне безразлично, как вы это сделаете. Просто добейтесь этого.
Краган выскочил из небольшой комнаты, а Каас снова подошел к Эдему.
— Он не понимает вас, мистер Нихолсон, — произнес он с улыбочкой. — Для того, чтобы заставить говорить людей, подобных нам, требуется нечто большее, чем несколько ударов в пах.
Эдем не отвечал. Волосатый представлялся ему психом, который демонстрирует полицейское всезнайство.
Каас наклонился вперед, поставил Эдема на ноги и вызвал охранников. Эдем не сопротивлялся: не было смысла растрачивать силы, если в ответ он мог получить только очередное избиение. Он должен был выжидать, сохранять терпение, пока не придет время действий. Ведь всегда наступал для этого момент. Задача заключалась в том, чтобы разгадать его, не пропустить нужного мгновения.
— Наши люди добиваются от него признания, докладывал Краган.
— Вы что-то слишком долго тянете, — резко возразил Фрик, и в голосе его прозвучала явная озабоченность. — Нам необходимо выяснить, что замышляли эти люди. У меня нет времени на это дерьмо. Больше и не остается времени. Мы должны привести себя в готовность. Наш момент наступает.
Они находились в большой комнате на втором этаже, которая служила для Фрика кабинетом. Когда-то это была спальня хозяина, и окна ее с восточной стороны выходили на лес. Фрик любил взирать на зимний пейзаж с сильным снегопадом.
— Мы не должны позволить, чтобы это дело замедлило наши усилия, — сказал Краган, придвигаясь к Фрику. — Но нам нужно узнать, что же…
— Что нам нужно узнать, я знаю сам. Вам надлежит это выполнить.
— Это исполняется, но…
— Вы спрашивали, почему они здесь?
— Да.
— И они ничего не сказали?
— Пока нет.
— А зачем им понадобилось убивать Триммлера? И Гуденаха?
— Если они сделали это.