Оборотни

— Это приходит вместе с ответственностью. — Ему не было нужды добавлять, что он сам часто находился в одиночестве, рисковал всем для осуществления неявно высказанных указаний своих начальников.

Ростов глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Наконец, обратив лицо к фронтону, он начал:

— Когда-то, теперь уже давно, работая в Вашингтоне, я решил глубже понять своих противников. Поэтому я стал по возможности вести светский образ жизни и со временем познакомился с людьми, работавшими в системе западных разведок. Двое из них, американец и англичанин, стали моими хорошими друзьями. Мы никогда не нарушали границ гражданской лояльности, но часто делились нашими надеждами, нашими представлениями. Обычно за бутылкой скотча, или водки, или «Джек Дэниелс». — Он улыбнулся. — Даже наш стиль выпивки сближал нас.

— А я, к своему стыду, всегда предпочитал их пиво нашему, — в шутку заметил пожилой человек.

Ростов продолжал свой рассказ:

— За эти годы я познал многое. Поскольку я понимал людей, мне было легче ориентироваться в их делах, когда я вернулся в Москву.

— И с тех пор они остались вашими друзьями?

— Трудно сказать. Иногда обменивались рождественскими открытками. Но все эти события заставили еще раз все обдумать. Я не мог понять, зачем американцам или англичанам понадобилось нападать на наших нелегалов. Они любят риск, но они не стремятся к неприятностям. Это не в их духе.

— И когда же вы поняли, что за всем этим кроется?

— Когда допросил Ивану Волкову.

— Шифровальщицу?

— Да. После войны она осталась в Германии. Никогда не хотела возвращаться домой. Влюбилась в немца, военного. Хуже того, в нациста. Чтобы спасти его от депортации, она уничтожила все имевшиеся о нем сведения. Это было легко. Она говорила по-немецки и была ответственной за ведение досье. Они прожили вместе много лет, пока он не умер от рака. И тогда-то она решила вернуться. Но старые связи не были прерваны. Немец ее в свое время был высокопоставленным нацистом, думаю, что одним из руководителей концентрационных лагерей. И, подобно многим таким в Восточной Германии, он сохранял гитлеровские мечты. Одним из его ближайших друзей был Гроб Митцер, промышленник. Через нее и благодаря своим деловым поездкам в Москву Митцер и ее любовник поддерживали контакты с находившимися у нас немцами, с «Призраками Луцы». Ведь они исповедовали одни и те же цели и мечты — вернуться домой и опять возвеличить Германию.

— Кто же распорядился, чтобы она сожгла досье?

— Вероятно, кто-то в Дрездене. Она не призналась. Да это и не имеет значения. Важно то, что она работала на них, а не на вас.

Председатель не стал спрашивать, что случилось с этой женщиной. Приговор был жестким: измена в России никогда не прощалась.

— В ситуации перманентных в Германии беспорядков, — продолжал Ростов, — внезапно возникла реальная возможность появления там сильной политической партии националистического толка. Мы знали о наличии мелких неонацистских групп, но крупная самостоятельная организация отсутствовала. Поэтому мы обратились к нашим архивам, чтобы найти человека, на верность которого мы могли бы положиться. Я выбрал молодого сотрудника Штази с исключительной репутацией, который поддерживал с нами контакты и после объединения Германии. Его фамилия Каас. Для нас оказалось удачей, что нацистская группа, в которую он был вовлечен, также высоко ценила его. Именно он сообщил мне об их перспективных планах и о разработке целой серии кровавых терактов.

— Кто же убил нашего агента в Гуз-Бее? И американских? Полагаю, что это имело какое-то отношение к их немецкому происхождению.

— Люди Фрика из Дрездена. Они решили оставить «Призраков Луцы» там, где те скрытно жили. Хотели создать хаос без поддержки тех, у кого было нацистское прошлое. Но некоторые из «Призраков Луцы» пришли в нетерпение. В объединении Германии они усматривали для себя последний шанс. Люди в пожилом возрасте, они отказывались ждать времена еще более подходящие. Поэтому-то их и убрали. Еще до того, как Фрик стал их лидером.

— А Кушман?

— Убит, чтобы привести к власти Фрика. Но получилось не совсем так, как им хотелось. Они наняли любителя. Кого-то, воевавшего в Анголе. Мне думается, что ему заказали убрать и Триммлера, и возможно, даже Митцера. Мы никогда теперь не узнаем об этом. А что касается наших агентов, то люди Фрика просто не знали, что они связаны с нашей организацией.