— Извини. Я просто хотела побыть с тобой. Ведь Рождество.
— Могла бы и подождать.
— Хотелось быть с тобой.
— Ты просто хотела трахнуться. Только об этом и думаешь. Попался я. Тебе нужен мужик для ежедневной и регулярной случки…
— Нет, это неправда. Это не…
— Именно так. В этом все твои проблемы.
Он встал и оттолкнул ее, она упала. С трудом натянув шорты, он ушел, оставив ее лежащей на полу. Потом, немного успокоившись, она встала, подошла к окну и выглянула на побережье Калифорнии.
Ей было ненавистно ее одиночество, и она знала, что он был прав. Но дело было не просто в сексе; как большинство женщин, она смогла бы обходиться без него. Причиной всего было одиночество. Эта неприкаянность, пустота, которая возникает, когда приходишь домой, а там даже не с кем посплетничать о событиях дня.
Она хотела бы ходить на работу. Но ради чего? Был бы хоть какой-то смысл в том, что она делает… Она еще не продвинулась с той задачей, которую ей задали в Лэнгли, а теперь Такер извещает, что ей поручается нянчить какого-то ученого. Она задавалась вопросом: знают ли они сами, чего хотят?
Страх перед этим ужасным меморандумом на ее столе, перед необходимостью отвечать на него усилил ее депрессивное состояние. Неправильно было после всех этих лет уходить с работы. Проклятая жизнь!
Рождество оказалось совсем ни к черту.
В Вашингтоне ЗДА положил телефонную трубку. Удивительно, что предложенный им план действий исполнительный директор с такой готовностью одобрил. ЗДР, разумеется, будет возражать, поэтому и следовало выйти прямо на его начальника.
Исполнительный директор сказал ему, что свяжется непосредственно с Лондоном.
ЗДА надеялся, что к вечеру Рождества будет получен ответ. Хотелось бы сейчас посмотреть на выражение лица ЗДР. Он усмехнулся, представив себе неудовольствие и даже гневную реакцию своего соперника.
И тут его позвала жена. Начали подъезжать первые из их многочисленных гостей.
Он прошел в столовую, чтобы заняться рождественской индейкой, разрезать ее так же безукоризненно, как, он надеялся, его новости вчистую подрежут ЗДР.
Вилли Кушмана похоронили в том же городе, где он родился, на следующий день после Рождества. Было холодное утро с пронизывающим ветром. В 6 часов все еще была темнота. Грозовые тучи сулили дождь, который ожидался уже давно.
Кладбище располагалось на южной окраине этого старого города; переполненное место, за которым десятилетия не ухаживали. Многие надгробия были сломаны и в беспорядке валялись на территории акра в три. Для Восточной Германии, которая полвека занималась более важными проблемами, все это было в порядке вещей.