— Я бы не пользовался этой низкопрофильной жестянкой.
— Жестянкой?
— Автомобилем.
— Ну, можем и заменить для дела. Хорошо? — Билли открыла машину. Он казался ей все хуже, откровенное „не то“, с чехлом для костюмов фирмы „Луис Вюттон“.
Он медленно обошел машину, чехол этот самый положил на заднее сиденье, а сам сел вперед, на пассажирское место, внимательно наблюдая, как она включает двигатель.
— Где мне остановиться?
— У меня. Это подойдет. Мой парень думает, что вы здесь в деловой поездке от английского филиала нашей компании. Что еще?
— Сколько вам лет?
Хамская прямота вопроса окончательно вывела ее из равновесия. Румянец стал ярче, раздражение более очевидным. Бросив на него враждебный взгляд, она ничего не сказала, только вздернула подбородок, взбешенная его молодой мужской наглостью и еще более рассерженная на себя за поднятый подбородок, при котором морщинки вокруг шеи были менее заметны. Она ругала себя за мелкое глупое тщеславие.
— Это не личный вопрос. — Он был невозмутим. — Я хотел бы знать, сможете ли вы справиться с поручением.
— Не беспокойтесь, смогу.
— Не лезьте в бутылку. Мне сказали, что это опасное поручение. Я совсем не в курсе. Но я привык работать сам по себе. Если я вхожу в какую-то команду, подчиняющуюся чьим-то приказам, мне нужна уверенность в прочности тыла. Итак, сколько вам лет?
— Сорок один. — Лгать не было никакого смысла. В конце концов, он ведь заглянет в ее данные.
— Вы раньше участвовали в оперативной работе?
— Нет.
— Хреново.
— Какую школу хороших манер вы посещали? — отрезала Билли, с трудом подавив желание добавить какую-нибудь откровенную брань.
Весь путь до Ла-Джоллы, сорок пять минут по пятой дороге, они проехали в полном молчании.
Добро пожаловать в солнечную Калифорнию.