«Он облажался минимум два раза», – прикинул Андрей. Он вспомнил ослепшего от обиды Ахмеда, разрезавшего толпу на Бидон-роуд на две части. Интересно было узнать, что сказал ему тогда Паттерсон. Наверняка попенял ему в слабой подготовке по рукопашному бою. Ему, обладателю пятого дана по карате, стоило бы дать Ахмеду несколько уроков. За второй провинностью Ахмеда стоял сам Андрей, и если бы Джемаль рискнул разминировать адскую машинку, остался бы без головы.
– Сахаров – пустышка в твоей игре? – в свою очередь, спросил Джемаль. – Приманка?
– Неважно.
Джемаль, вникнув в суть сценарного плана Рахманова, мысленно обозвал того сукиным сыном. Место встречи – вот неразменная монета в его сценарии, и он твердо стоял на этой основе. Встречу Смита и Сахарова в Музее военной разведки Рахманов принял как аксиому, иначе сомнения не дали бы ему сосредоточиться и идти к намеченной цели. Смит мог перенести встречу – что же, значит, придется искать другой трассер к его сердцу. Но этот план, в котором место встречи – музей, ему нужно было доводить до конца.
Рахманов провернул это дело в одиночку, используя связи, надежные и ненадежные источники, применяя свои знания в области логики и психологии. Кто-то сказал, что одиночки – трудные люди и им трудно, потому что они одиночки. Джемаль и себя причислял к таким же трудным людям.
– А ты не подумал о том, что я не отвечу на твои вопросы?
– Я думал об этом, – подтвердил Андрей. – Есть два способа развязать тебе язык. Первый – привязать к твоим ступням утюги. Второй – не такой болезненный, но не менее действенный. Когда ты ублажал проститутку в своем гараже, а потом грузил ее тело в багажник машины, пока ты избавлялся от трупа, я решал одну проблему. И решил ее: немного черного пороха на резьбу металлического контейнера, и все ваши планы – обойтись бескровным терактом – пошли прахом. Я бы сказал, что ты плохо знаешь меня, если бы я не знал, что ты меня не знаешь вообще. Я же тебя изучил под микроскопом. Хочешь просмотреть несколько короткометражных фильмов?
– Ты снимал меня на камеру? Ты блефуешь.
– Зачем мне это? – Андрей пожал плечами. – Твои маниакальные выкрутасы, твоя самоделка с семтексом, голос Паттерсона на кассете, по сути, отдающего тебе приказ убить главного свидетеля теракта, плюс показания самого главного свидетеля, от которого вы не смогли избавиться раньше, а сейчас откровенно побаиваетесь, – этого за глаза хватит для того, чтобы дискредитировать отдел собственной безопасности МИ-6 и службу в целом, и прежде всего – в глазах самих британцев. Вы сами свалили своего директора, я же наблюдал за его свержением со стороны. Но я не уверен в одном – что Смит, избегая позора, пустит себе пулю в голову.
«Он наблюдал со стороны. Удачное определение, – заключил Джемаль. – Мы сделали за него всю работу, а он палец о палец не ударил. В этом ключе он вправе попросить нас убрать директора».
– Ты хочешь заключить со мной сделку?
– Твоя жизнь меня не интересует, – ответил Андрей. – Можешь и дальше душить
Джемаль долго молчал. Он отчего-то представлял себе не «бескровную» расправу с проституткой, а свою половую активность, причем так, как будто на его глаза упала растровая решетка, как если бы он просматривал эротический ролик на встроенном экране видеокамеры.
У него не осталось сомнений: Рахманов активировал бомбу, насыпав черного пороха на резьбу контейнера. Оригинальный и очень профессиональный ход.
– Где гарантии, что ты не убьешь меня после? – Джемаль указал головой в никуда.
– Тебя убьет Фарух, – заверил его Андрей. – Или еще кто-то из моих надежных контактов. Но тебе проще жить с мыслью, что однажды к тебе подойдет человек и передаст привет от меня. Если это случится, то не скоро, уверяю тебя. Сейчас ты мне поможешь закрыть начатое мной дело.
Спокойный, на одной ноте, даже на одном дыхании голос Рахманова не оставил Ахмеду Джемалю ни одного шанса выкрутиться. Он покивал, давая молчаливое согласие на сотрудничество. И не стал дожидаться повторного или наводящего вопроса – знаком попросил свой сотовый телефон и выбрал из списка номер Натана Паттерсона...
Небольшая группа из трех человек приехала в Сассекс на машине, потратив на дорогу (около ста километров) два часа. Значительная часть времени ушла на то, чтобы выбраться из Лондона через его «южные ворота». И вот, не привлекая всеобщего внимания, не включая проблесковых маячков, черный «Форд» с непроницаемыми стеклами мчится обратно, на север страны. В левом переднем кресле сидит Паттерсон, за рулем – Шон Свитинг. На заднем сиденье расположились двое: Феликс Сахаров и Гордон Рейн, по сути, заменивший неуравновешенного Ахмеда Джемаля. Не сразу, но Паттерсон сообразил, что эти двое представляли собой контраст: один старый – другой молодой, один был предан своей родине, другой стал на путь измены. Один был русским – другой мог быть любой национальности, хоть эфиопом, – и это был главный контраст.
Голова Паттерсона была занята одной мыслью, которую он обыгрывал и так и эдак, – это контакт между Сахаровым и Рахмановым, состоялся он или нет. Если да, то Сахаров знает, зачем его везут в Лондон. Был и третий вариант, равносильный первому: Сахарова предупредили о визите Рахманова. Но тогда выходит, что оценка, которую Паттерсон выставил Рахманову за использование в качестве связника Фаруха Башира, несколько завышена.
Сахаров молчал. И даже если бы он задал вопрос, Паттерсон оставил бы его без ответа – как дополнительное давление на старого русского разведчика. Он не уполномочен давать какие-либо объяснения по натуральному задержанию гражданина Великобритании.