Старомодная война,

Он поймал следующего и почти неуловимым круговым движением, которое Анна еле заметила, перебил грудную клетку в месте соединения её со скелетом.

— Ревматоидный артрит, — сказал Ремо любезно. — Хорошо. Но это ещё не высший класс. Вот Чиун — это само совершенство. Мы можем сделать ещё много других болезней, но нам нужно время, чтобы не запутаться.

Но времени у них не было. Непобедимая орда снова окружила их со всех сторон, и Анна уже не могла видеть, как Ремо демонстрирует своё искусство.

ГЛАВА 11

Гуак, великий воин, сын Бара, внук Гуак-Бара, правнук Кара, который сражался под знамёнами великого Чингисхана.

Но ему не хватало знания оружия, которым пользовался его предок во время своих первых набегов на белых.

Гуак владел старым кремнёвым ружьём, полученным от русского дворянина, чья голова была засунута в мешок, наполненный тараканами. У него ещё был «Энфильд», взятый у англичанина, который помогал одной из русских армий во время восстания. У него даже был автоматический пулемёт, взятый у русского, который пробирался к границе с Кореей.

Но его любимым оружием был короткий, острый, как бритва, меч, которым можно было отрезать ухо человека, прежде чем тот расслышит приближение противника.

Этим мечом Гуак, боец ростом пять футов и два дюйма, сидевший на взмыленной лошади, размахивал перед носом у двух белых, прежде чем продолжить атаку.

Потому что Гуак вышел на битву со старинным военным кличем: «Напоите кровью ваши доблестные мечи». В его душе было что-то от джентльмена, и поэтому он не мог отступить.

Они должны быть уже выпотрошены. Уши должны исчезнуть. Кто-то, несомненно, выколет глаза кинжалом, кто-то займётся половыми органами. От них не может остаться даже кости.

Это было именно так, как, по представлению Гуака, должен поступить джентльмен.

Но когда он приблизился к противнику ближе чем на полёт копья, он увидел, что белый мужчина ещё жив, женщина ещё жива, а вокруг них неподвижно лежат восемнадцать его братьев. И ещё девятнадцать или двадцать просят пощады, а их лошади разбегаются в разные стороны. Он осадил своего коня.

— Это дух! — воскликнул он.

Гуак не боялся смерти. Он верил, что мужчина, который убит в честном бою, потом снова воскреснет и снова будет сражаться. Только тот, кто сбежал с поля битвы, умрёт подобно животным.

Так что Гуак не боялся смерти, но он никогда раньше не встречался с духами, а тем более не видел людей, погибших от их руки. Он никогда не слышал о дьяволе, но верил в злого духа ветров. Наверное, именно он был перед ним вместе с этой бледной женщиной. Их души, должно быть, похожи на пыль или песок.

Но мужские духи никогда не появлялись в обличье женщины. Таковы были верования орды, не изменившиеся за столетия.

Тысячи лошадей окружили двух белых. Тёплый воздух из их ноздрей смешивался с холодным воздухом Сибири.

— О Великий дух, зачем ты пришёл сюда, чем мы можем умиротворить тебя? Что мы должны сделать, чтобы ты отпустил наши души с миром и отправился разыскивать другие?

— Уведите ваших лошадей назад, они воняют. Ваша орда воняет, как ферма скунсов, — сказал белый человек на старом диалекте, на котором говорили ещё во времена Чингисхана.