Беккер что-то сказал.
Осман сделал жест рукой, обозначающий, что Беккеру лучше уйти.
Беккер снова что-то сказал.
Осман развернулся и зашагал назад, к двери. На пороге обернулся, что-то крикнул, вошел в дом и захлопнул дверь.
Сотрудник ПРА снова навел бинокль на Беккера. Тот еще немного постоял у ворот, а потом направился к машине.
Оперативник уверял, что Беккер улыбался.
В 14.03 сотрудники, которым поручили провести обыск в квартире Миллы, вошли в дом. Все они были людьми опытными. Перед тем как приступить к обыску, они сфотографировали на цифровую камеру все комнаты, все шкафы и ящики стола.
Один из них нашел дневники и сразу позвонил Квинну.
— Двадцать четыре тетради. Самые старые от восемьдесят шестого года. Копирование займет много времени.
— Сфотографируй самый свежий… за последние полгода. Остальное можно копировать постепенно, по кусочку. Начиная с завтрашнего дня.
В 15.32, когда с обыском было покончено и всем комнатам вернули первоначальный вид в соответствии со снимками, прибыли техники, которые установили микрофоны.
К дому номер 15 по Чемберлен-стрит в Вудстоке начали съезжаться члены Верховного комитета.
Оперативница, сидящая в доме напротив, тут же позвонила Квинну и убедилась, что вся аппаратура работает.
Она слушала, не особенно надеясь на микрофон, вделанный в кронштейн спутниковой тарелки.
К ее удивлению, в 15.59 она услышала возмущенный голос Шахида Латифа Османа:
— Представляешь, он заявил, что его отправил ко мне Шабангу! Шабангу сказал, что у меня его деньги… У Птички-Невелички или у меня!
— Успокойся, Шахид, не забывай о сердце… Ты запомнил номер машины? — спросил Шейх, или Сулейман Долли.
— Да.
— Пошли вниз; там и поговорим.
Он позвонил ей в начале седьмого.