Потом его бормотание становилось невнятным, слова неразличимыми, глаза градоначальника обволакивала пелена.
– Довольно, – заявила Ксюша, поднялась и выключила камеру. – Все это, конечно, очень мило, но не доказательство для суда.
– Зато доказательство для наших поклонников, – возразил Никита. – И согласись, на этих людей будут посматривать несколько иначе, чем раньше. Пусть он кого-то и скрыл, не тех приплел, но ведь не существует честных чиновников, верно? У всех грешки. Держи, пусть у тебя хранится, – он извлек из камеры жесткий диск, отдал девушке, а камеру вместе с треногой, хорошенько раскрутив, забросил далеко в болото. После этого стал натягивать веревку, и бесчувственное тело потянулось из трясины. Топь отпускала мэра неохотно, сопротивлялась, возмущенно пузырилась. Как только ноги чиновника зависли над водой, Никита закрепил веревку, взял шест, к которому заранее привязал стальной крюк, зацепил Фаустова за некогда приличный английский костюм и подтащил к себе. Перерезал веревки, и упитанная тушка свалилась на сухую траву. Ксюша отвернулась, ей было нехорошо, она кусала губы. Никита склонился над своей жертвой, шлепнул несколько раз по щекам. Чиновник что-то бессвязно забормотал, пытался разлепить глаза.
– Порядок, – заключил Никита. – Назовем это так – состояние ограниченной вменяемости. Пошли, милая. Очнется – сам уйдет. Уверен – не по воде…
Они бежали по лесу, взявшись за руки. Никита чувствовал, что время больше не играет на них, Фаустова ищут. Запрыгнули в машину «Скорой помощи», брошенную на заросшей чертополохом дороге, развернулись, а когда проезжали мимо места, где Никита расправлялся с телохранителями, он решил остановиться. Выпрыгнул из кабины и бросился к овражку, куда оттаскивал тела. И похолодел, обнаружив на месте лишь два тела! Некачественно кого-то вырубил – тот очнулся и ушел? Нехорошие предчувствия взыграли под темечком. Если «бодигард» ушел недавно, то ладно, а вдруг давно?! Они возились с мэром часа полтора, день уже клонился к вечеру, если этот тип доковылял до развилки, там кого-то остановил, позвонил куда надо… А из этого чертова леса нет другой дороги! Он гнал как очумелый, не щадя ни двигателя, ни рессор, ни сидящей рядом девушки. Та вцепилась в ручку над головой, смотрела на него с растущим страхом. Милое личико уродовали проступающие на нем серые пятна.
– Держи, – он протянул ей австрийский «Глок». – На всякий пожарный. А это запасная обойма. Предохранителя нет, просто дави посильнее – будет выстрел.
– Ты меня пугаешь, – пробормотала девушка. – Неужели так плохо?
– Не знаю, милая, не знаю. Но похабные предчувствия на ровном месте не рождаются…
– А как же ты? – она уныло повертела пистолет.
Он усмехнулся.
– А у меня еще два есть…
Никита лихо вырулил на опушку и чуть не закричал от возмущения! Лес уже блокировали! По дороге к опушке пылил «ПАЗ», окрашенный в серо-зеленые тона, а его обгонял мобильный джип! Из автобуса на ходу высаживались люди в форменных кепи и буро-зеленом камуфляже, с рюкзаками, увешанные оружием, разворачивались в цепь. Прибыл столичный спецназ. Автобус замедлил движение, а джип, напротив, стал разгоняться, едва водитель узрел показавшийся из леса реанимобиль. Чертыхнувшись, Никита стал разворачиваться. Из джипа уже стреляли! Пули молотили по задней двери. Никита понял, что не успеет разогнаться, его догонят! Живыми брать не будут – судя по этой свинцовой чехарде, у парней недвусмысленные инструкции…
– Ксюша, на пол! – взревел он, выхватил из сумки оба «Глока» и вывалился из машины.
Он рухнул на обочину, стал стрелять с обеих рук, из обоих стволов. Фактически он вел автоматный огонь! Разлетелась фара несущегося навстречу внедорожника, покрылось трещинами лобовое стекло. До машины оставалось метров семьдесят, когда водитель резко вывернул руль, и машина понеслась в «поля». Впрочем, быстро встала, из распахнутых дверей стали высаживаться люди. Никита насчитал троих – в той же форме, с короткими автоматами. Спецназовцы залегли и открыли беспорядочный огонь – по машине «Скорой помощи», по нему, залегшему на обочине. Пули вздымали пыль, рвали корпус реанимобиля.
– Не стреляйте, идиоты!!! – завопил он, меняя отстрелянные обоймы. – Что вы делаете?! В машине мэр Фаустов, вы убьете его!!!
«Лежащие вместе», кажется, призадумались, прервали огонь. Приканчивать мэра у них приказа не было. Откуда им знать, что Фаустов на болоте, а не в машине? Никита покатился по пыли, добрался до подножки и запрыгнул на водительское место, швырнул пистолеты на панель и захлопнул дверь. Из-под сиденья на него таращились охваченные ужасом красивые глаза.
– Ты живой, господи…
– Рано нам еще, милая, – хохотнул он. – Они такие же лопухи, как и предыдущие… – он рванул передачу, отжал сцепление и помчался к лесу, до которого было метров пятьдесят. Машина работала – значит, фатальных повреждений ей пули не причинили. Парень покосился в зеркало, люди, залегшие в поле, поднимались, бежали к джипу, рассаживались. Машина уже выруливала на дорогу. Главными противниками, похоже, были эти трое. «Пазик» отстал (да и тяжело ему будет протискиваться по узкой дороге между деревьями), цепочка «пехотинцев» пока далеко…
И уже въезжая в лес, прыгая по корням и кочкам, он услышал за спиной усиленный мощным громкоговорящим устройством призыв:
– Вы окружены! Немедленно прекратите бессмысленное сопротивление и сдавайтесь!.. Вы окружены! Немедленно прекратите бессмысленное сопротивление и…