Товарищ Лагин выпрямился.
– Его звали Игнатий Лойола. Основатель ордена иезуитов. Но его иезуитские штучки – детские шутки на фоне того, что будет делаться на этой земле. С людьми, которые окружают нас. И нужно, Илья, чтобы мы не затерялись. Не оказались среди слабых, среди задушенных устаревшей моралью. Ты умный парень. Ленька Ипатов тоже неплох. Есть потенциал и у Рыжова. На базе вашей школы можно ковать отличные кадры.
– Угу… Бессмысленные и беспощадные, – подал реплику Илья.
Товарищ Лагин застыл с чашкой в руке. Кофе с коньяком остывал. Семен Андреевич чувствовал утомление. Однако у него было стойкое ощущение, что в голове Ильи многое сдвинулось с места. И многое встало на свои места.
Подумав, что хозяин дома задремал, Илья встал и хотел уже было выйти из комнаты, но на самом пороге его настиг голос Лагина:
– Да, кстати. У меня на следующей неделе – командировка в Москву. Я хочу взять тебя с собой. Поедешь?
10
– Зачем ты ездил в Москву? Зачем ты ездил в Москву, Илья, не расскажешь ли?..
– По представленным товарищем Лагиным документам мы ездили на…
– На! Я видел эти документы. Так что можешь на них не ссылаться. Илья, ты очень сильно изменился со времени нашей первой встречи в стенах этой школы.
– Растем… Я даже вытянулся на сантиметр. Не верите?
– Не юродствуй! Я не об этом, и ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ты близко сошелся с теми ребятами, с которыми раньше предпочитал даже не разговаривать. Этот толстый упырь Рыжов…
– Непедагогично так говорить о собственных воспитанниках.
– …упырь Рыжов раньше мечтал утопить тебя в посудине с помоями, а теперь заискивающе улыбается в твоем присутствии!
– Он разглядел меня и проникся уважением.
– Даже Ипатов, который издевается над всем миром, начиная с учителей… даже он ведет себя по-другому. Вы теперь сидите вместе! На уроках он нашептывает тебе на ухо с таким видом, будто ты монарх, а он советник!
– Опять исторические параллели, Борис Леонидович. Вы в самом деле меня демонизируете. Ну, и что Ипатов? Этакая боевая дружба у нас. Я ему несколько раз здорово подсобил в потасовке со скаутами. А Рыжову вообще почти что жизнь спас. Чего ж меня не уважать? – отозвался Илья. – Я все-таки не совсем понимаю, Борис Леонидович, что вам нужно-то? Я вас слушаю, а вы мне про Москву да про Москву. Да про Пыжа с Ипом. А мне, между прочим, еще на завтрак идти.
В руках Бориса Леонидовича невесть откуда возник невзрачный тканевый мешок. Он распустил тесьму и стал выкладывать содержимое мешка на стол: балык, две маленькие баночки черной икры, сырокопченая колбаса и небольшая фляжка, в которой при ближайшем ознакомлении оказался коньяк… Это было не все содержимое мешка, но дальше Вишневецкий выкладывать не стал, он просто коротко раздул ноздри и выговорил:
– Откуда? В нашем городе икру – только за очень большие деньги… да и… Я сам люблю покушать… не чужд кулинарии вообще, но – тут! И – спиртное. Коньяк серьезный такой, выдержанный, дорогой. Ну, знаешь! У школы еле хватает денег на картошку и каши, а тут…
– Быстро вы стали добротным советским хозяйственником, Борис Леонидович, – перебил учителя Илья. – Я так понял, это вы взяли из ящика моей парты в классе. Даже не интересуюсь, с какой целью вы это взяли. Мне интересно, как скоро вы положите это обратно.