– Да ты знаешь, интересная вещь получается… – начал было Ростислав Ростиславович, но осекся.
«Перстень этот по описанию удивительно походит на тот, что сняли с руки покойного Льда, а вот описание вещицы, принадлежащей Льду, сливал мне другой покойничек – вор Сулима, который в такой непринужденной позе разлагается сейчас вон там, у порога», – мог бы сказать Розов, но, понятно, воздержался от такого пространного и откровенного комментария.
– А что ты там хотел сказать? – спросил Фомин.
– Да ты знаешь, есть одна мыслишка… Но я сначала обмозгую, а то в последнее время у нас в городе все больше сначала делают, а потом думают: дескать, что за черт?.. – пробормотал следователь Розов. – Работаем, ребята, работаем!
4
Мастодонт был слишком крупной фигурой, чтобы после всего происшедшего суметь надолго залечь на дно именно в маленькой Ялте. Нет, конечно же, ему нужно было нырнуть в омут поглубже. В большой, со множеством нор и мутных водоворотов. Куда просто побоятся заглянуть. Москва, по мысли Большого Маста, идеально подходила под определение такого города-омута. Но до Москвы еще нужно было добраться, а Мастодонт понимал, что он – основной подозреваемый в деле о побоище на этой злополучной квартире. Равно как понимал, что угро без труда вычислит, что он, именно он, вор Мастодонт, отлеживался на той хазе и не был застигнут врасплох неожиданными визитерами. А ведь есть еще и Гавана, который остался жив… Мстительный осетин Гатагов, конечно, теперь не успокоится до гроба, пока не найдет Большого Маста и не всадит ему нож в бок.
Но ни о какой поездке в Москву не могло идти и речи, пока он не залатает раны. Особенно беспокоил его поврежденный Гаваной глаз, уже успевший заплыть гноем. Он страшно болел. По понятным причинам Большой Маст обратиться в больницу не мог. Джага, который при необходимости мог отлично оказать медицинскую помощь, был мертв. Был еще Ваня Бахча, который удачно проспал все бойню, будучи смертельно пьяным, а потом Мастодонт вытащил его из дома и бросил под какой-то камень, чтобы тот и понятия не имел о своем недавнем везении… Но где сейчас искать того Бахчу?
– Лепила, – бормотал Большой Маст, – нужен лепила… Подлатать бы меня немного…
В этот, мягко говоря, непростой момент жизни вор почувствовал, что он остался совершенно один в чужом городе, куда с достоинством приехал по разбору о деле Льда. И вот теперь он сидит в холодном и липком поту в какой-то хибаре за городской чертой – голодный, с украденной где-то бутылью мутной чачи, которую использует не столько по прямому назначению, сколько как антисептическое средство.
– Подохну, – бормотал Большой Маст, – уж лучше на зону, чем вот здесь захлебнуться в собственном гное…
Но мысль о том, чтобы сдаться самому, претила Мастодонту. Сдаться этим беспонтовым фраерам из Ялтинского угро, козлам, которые не способны обуздать беспредельщиков?.. Маст сам не уследил, как эти праведные мысли зазвучали в его мозгу, как будто он сам был сторонним наблюдателем, более того – напуганным обывателем, который не хотел, чтобы улицы его города захлестнул бандитский беспредел.
– Нет, – пробормотал Большой Маст, – есть еще куда приткнуться… Не зря ж я этому обсоску жизнь спасал на пересылке, а потом помог прислониться к нормальной жизни на гнилой этой воле…
О ком столь уничижительно бормотал Большой Маст, стало ясно в ближайшие несколько часов. Лаша Гогоберидзе, честный советский торговец в сфере общепита, сильно удивился, а может, удачно изобразил удивление на своем подвижном небритом лице, когда в час ночи к нему сначала постучали, а потом, не дожидаясь, пока хозяева откроют, так подтолкнули дверь снаружи, что погнулась и слетела скоба засова.
– Э-э, цхели мутели, чатлах[8]… – начал было Лаша, но тут в проеме его двери возник огромный, грузный силуэт Мастодонта, который едва ли можно было спутать с еще чьим-то. Особенно если ты имеешь большой круг общения и с Большим Мастом знаком уже не один год. Лаша Гогоберидзе был именно таков: он не один год знал весь Крым, половину Кавказа, треть Колымы, выборочно – мордовские, забайкальские ИТЛ и Воркутлаг, ну, и добрую четверть Москвы. В некоторые из этих сегментов Большой Маст отлично вписывался…
– О как! – осторожно сказал Гогоберидзе. – Хорошо, что у меня есть второй засов, на который я не стал запирать, иначе ты и его бы выломал. Очень добрая манера вламываться в дом в час ночи. Это, наверно, свойственно тем, кто поступил в розыск. Ну ладно, ладно, что ты так зыркаешь, почтенный? Присаживайся. У-у!.. – Гогоберидзе прищелкнул языком. – В больницу бы тебе. Поправить здоровье.
– Сам знаю, че ты мне тут впариваешь?.. – прохрипел Мастодонт.
– Понимаю, что нельзя тебе. Ладно. Найдется у меня врач.
– А он… язык-то за зубами умеет держать или такой же болтун, как и ты?
– Э-э, если я болтун, что ж тогда ты ко мне пришел? – развел руками Лаша Гогоберидзе. – Ладно, чем смогу, тем помогу. Потерпи полчасика. Будет тебе врач. Он не практикующий, но раны обработать сможет. Воевал. На фронте ведь всякое у людей бывало…
Большой Маст болезненно сморщился: