— Ну, теперь открывай шкатулку, отец, — хриплым голосом напомнил Михаил.
В деревянном ящике лежали бумаги разных цветов и размеров. Печати, подписи, водяные знаки. Так выглядели большие деньги.
— Неужели здесь все восемь миллиардов? — спросила неизвестно кого Татьяна.
— Конечно, нет, — уверенно откликнулся Вовик. — А проценты? Забыли, пиплы?
— Ты ж у нас ученый, — взглянув на него, задумчиво проговорил Михаил. — Про таких, как ты, писал товарищ. На таких, как ты, хотел бабки истратить.
— А я его зауважал, — сказал Вовик, прикуривая. — Мощный был мужик. Энергетикой бьет через годы.
— Теперь понятно, почему командиры «лесных братьев» никому не рассказывали, кто конкретно из нас им нужен, — догадался Алексей. — Счета-то на предъявителя, кто первый их захватит, тот и хозяин восьми миллиардов.
— Восьми с половиной, — поправил Миша.
Со стороны могло показаться, что реплики произносят актеры на сотом спектакле в пустующем зале — столь бесцветны, тусклы и бездушны были их слова. Но это только со стороны…
— Это последняя воля покойного, — с нажимом повторил Борисыч. — Вы понимаете? Люба?
Варыгина сообразила, что хочет услышать от нее старик.
— Отдай государству, и деньги растворятся, — с неохотой, но признала она. — Никакого фонда. Но просто хапнуть, просто поделить… миллиард тебе, миллиард тебе… Этого я тоже не позволю. Либо воля покойного, либо отдаем государству.
— Что значит — «не позволю»?! — тут же вздыбился Михаил. — Мы честно заработали, чуть под пули не попали…
На последнем слове бизнесмен резко затормозил, вспомнив, что пули еще далеко не отсвистели.
Что-то сказала Летисия.
— Твоя ненаглядная, Леша, — перевела Таня, — говорит, что нельзя присваивать деньги, про которые написал великий Че. Нарушить волю покойного — великий грех, Бог покарает… — Она помолчала, несмело сказала: — Ребята, если хотите знать мое мнение…
В кармане Леши опять засвиристела рация. Он молча вынул металлическую коробочку, выдвинул антенну, протянул Татьяне. Та произнесла в микрофон несколько слов по-испански, выслушала ответ… и вдруг резко отдернула приемопередатчик от уха, как будто рация едва не укусила ее. Широко распахнутыми глазами посмотрела на Алексея. Прошептала:
— Леша… Это Падре нам звонит… Сам… Дон Эскобара…
— Кто? — ахнул Миша. — Тот самый?!
— Переговоры будет предлагать, — хищно оскалилась Люба.