Он уже стоял одной ногой на Сретенке, где сейчас было наибольшее столпотворение, когда рядом с ним возникло миловидное хрупкое существо без груди, талии и бедер,
«В чистом виде полено, из которого еще долго предстоит стругать Буратино», – машинально отметил детектив. Малолетка не несла никакой угрозы, в глаза бросалась разве что маленькая лакированная сумочка, которую она держала обеими руками на уровне груди.
– Чего тебе, пигалица? – спросил Кольцов, остановившись, чтобы перевести дыхание.
– Я заблудилась, – виновато произнесла девица, скромно опуская глаза.
– Что? – И тут же золотая пряжка сумочки со щелчком вырвалась из сумочки, вытаскивая за собой едва заметные два провода. Мощный электрический разряд пронзил детективу грудь, сбивая с ног. – Твою мать... – только и успел пролаять Кольцов, прежде чем провалиться в черную бездну...
– Глеб Иванович, очнитесь! – Голова Кольцова несколько раз дернулся от несильных, но ощутимых пощечин.
Кольцов раскрыл глаза и огляделся по сторонам. К своему удивлению, он обнаружил, что находится не в вонючем подвале, не в сыром каземате и даже не в кабинете сурового следователя. Это была обычная, со вкусом обставленная квартира. Потом сыщик взглянул на того, кто привел его в чувство.
Перед ним стоял мужчина плейбоевского вида, в дорогом эксклюзивном костюме, с белозубой голливудской улыбкой. Самое обидное заключалось в том, что это был не мафиозо, не матерый уголовник или хотя бы мент. Перед сыщиком стоял его давний знакомый Роман Александрийский, с которым одно время он учился в Высшей школе КГБ (правда, последний был на курс старше). Глеб запомнил Александрийского потому, что тот был не просто лучшим курсантом школы, он был живой легендой. Своего рода феноменом. Потом их пути-дорожки разошлись, и довелось встретиться лишь год назад, когда Кольцов искал в Питере сбежавшую дочь старого боевого товарища. Тогда он и узнал, что Александрийский, который официально был представлен преуспевающим бизнесменом, на самом деле является действующим генерал-майором ФСБ, как говорят американцы, «работающим под прикрытием». В карточной игре он именовался бы не меньше, чем козырным «Валетом», фигурой значительной, способной разрушить самые сложные комбинации.
Когда в своем расследовании Кольцов вдруг узнал, кто встал против него, то выбрал самый неожиданный способ борьбы. Вместо того, чтобы «стать преградой на пути бронепоезда», он предложил этому самому «бронепоезду» двигаться впереди него платформой с балластом на случай подрыва пути. Александрийский, хоть и нехотя согласился[1], все же дал свободу действий детективу.
Выиграли все. Отцу вернули его заблудшую дочь, питерская и московская ФСБ накрыли тайванскую разведсеть и контрабандный канал поставки оружия на Северный Кавказ из Восточной Европы. Глеб получил свой денежный эквивалент и был уверен, что та история канула в Лету. Оказалось, что нет...
– Вижу по глазам, Глеб Иванович, что вы окончательно пришли в себя, – Александрийский улыбался доброжелательной улыбкой.
– К чему весь этот водевиль, Роман Оскарович? – Ох как Кольцову сейчас хотелось вложить в удар вес всех своих ста с лишним килограммов, но как профессионал отдавал себе отчет, что вынужден сдерживаться. После шокотерапии он не обладал нужной прытью, а с учетом внешних данных Александрийского не хватало еще «на старости лет» валяться в ауте после удара генерал-майора. Поэтому приходилось поневоле терпеть и по возможности улыбаться.
– Честно говоря, Глеб Иванович, лично я был против этого экзамена, – доверительно признался сыщику генерал «под прикрытием». И тут же, сдвинув плечами, добавил: – Но вы же знаете, что у служивых всегда есть начальник, независимо от звания и должности, приказам которого мы обязаны подчиняться.
– Опять мир в опасности, – понимающе усмехнулся Кольцов. Телу постепенно возвращались привычные функции. – Что на этот раз?
– Действительно в опасности, – неожиданно детектив услышал незнакомый властный голос. Скосив глаза, он увидел невысокого коренастого мужчину лет шестидесяти, обладателя крупного черепа и с грубыми чертами лица. В его карих глазах читался явный интерес к гостю. Придвинув кресло, он уселся напротив сыщика и представился:
– Игнат Степанович Рудин, вы можете обращаться ко мне по имени-отчеству.
– Странный способ заводить знакомство, – не скрывая недовольства, заявил Глеб.
Этого Степаныча он сейчас искренне ненавидел. Так его вербовали лишь олигархи, считавшие, что они боги на земле, да еще воровские авторитеты, которые делали великое одолжение, нанимая «цветного».
– Это не знакомство, – высокомерно заявил Рудин, всем своим видом демонстрируя, что гусь свинье не товарищ. – Это всего лишь рабочие отношения. Просто возникла необходимость в вашей помощи, из этого выходит, что мы будем общаться, – делая ударение на предпоследнем слове.
– А теперь хотелось бы услышать суть проблемы, – произнес Глеб. В подобных ситуациях сыщик всегда вспоминал фразу, сказанную одним французским разведчиком: