– Буэнос ночес, сеньор Баррозо. Скучаете?
Господин старательно боролся с обуявшим его столбняком. Левый ус отъехал ото рта, что, должно быть, означало пренебрежительную гримасу. Он подался вперед, потянулся к журнальному столику и прибрал подрагивающими пальцами стопку с текилой. Выпил судорожными глотками, проигнорировав соль и лайм. На виске под клочками седых волос пульсировала жилка.
– Я не Баррозо… – с натугой выдавил господин бархатным голосом.
– Ну, конечно, – кивнул Глеб, – вы все не Баррозо. А где сеньор Баррозо, уважаемый?
– Там, – показал усач на закрытую дверь в санузел.
– Не пойму я что-то, – заворчала в затылок Любаша, – у вас свидание или собеседование? Подними свое оружие победы и выбей ему мозги.
– Он говорит, что он не Баррозо, – пояснил Глеб, – авторитетный господин обосновался в туалете.
За запертой дверью сработал сливной бачок, и под завывающие звуки объявился, мурлыча под нос, еще один «участник переговоров» – в пестрой рубашке, расстегнутой до пупа, с ожерельем на шее из крохотных «сувенирных» черепков. Повыше первого, плюгавый, пучеглазый, с большими лопатовидными ушами, крайне неприятный тип, полный антипод того, что сидел на диване. Прекратив музицирование, он недоверчиво воззрился на незваных гостей.
– Что здесь происходит, черт возьми! – У него и голос был какой-то визгливый, неприятный. – Какого дьявола!
– Сеньор Баррозо? – вкрадчиво осведомился Глеб.
– Нет! – взвизгнул тип, выстреливая пальцем в того, кто сидел на диване. – Это он Хосе Рудольфо Баррозо!
Усач побагровел, собрался апеллировать в свою защиту, но все слова куда-то делись.
– Странно, – покосился Глеб на Мишку, который прикусил сразу обе губы, чтобы не рассмеяться, – никто из них не хочет быть сеньором Баррозо. Но что-то мне подсказывает, что один из этих диаметрально противоположных господ – самый что ни на есть сеньор Баррозо. Ты бы на кого поставил?
Они упустили контроль над ситуацией, и это едва не стоило им жизни. Сеньоры, не желающие признаваться, одновременно выхватили пистолеты: сидящий – с полки под столешницей журнального столика, стоящий – из-за пояса за спиной. Загремели китайские «АКСУ» позади спецназовцев – хорошо хоть девушки не расслабились! Пучеглазый дергался, как кукла у нетрезвого кукловода, отчаянно гримасничал. Одна из пуль перебила нитку ожерелья, и черепки, весело стуча, посыпались на пол. Пули рвали рубашку, выдирали клочья кожи. Он грохнулся, ударившись затылком, но вряд ли что-то почувствовал. Второй корчился на диване, отброшенный к спинке, казалось, его прибивают мощными гвоздями. Застыл, завалился, издав прощальные звуки. Глеб немного растерялся.
– Спим, мужчины, спим, – бормотала Любаша, собирая валяющиеся по каюте пистолеты.
Мишка частично позеленел, как-то украдкой перекрестился. Глеб перехватил испуганный взгляд Маши. Похоже, девушка всерьез за него струхнула – дышала, как после секса, а из ствола китайской подделки все еще вился голубовато-сизый дымок.
– Так кто же из них Баррозо? – сглотнув, спросил Мишка.
– Какая разница? – буркнула Любаша.
– Не, ну, мне чисто по-человечески интересно…
– Уже не важно, – ожил Глеб. – Один из них – определенно Баррозо, и в этой связи нас в скором времени поджидают серьезные неприятности, если вовремя, конечно, не убраться…