Нет, если бы он был в определенных кругах «свой в доску», если бы он терся ласковым котиком о генеральские штанины, ему прощалось бы очень даже многое. Вон, когда-то в Чечне некоторым бездарным «воителям», которые без элементарной разведки и подготовки, порой с пьяных глаз, кидали в мясорубку бессмысленной бойни целые роты и даже батальоны зеленых, необученных пацанов, прощались потери и десятков, и сотен человек. Но ведь это же были свои люди! Особые! Которым можно все. Которым можно было разворовывать армейские склады и держать солдат голодными. Которым можно было использовать солдат как бесплатную рабсилу и разменную монету, продавая их в фактическое рабство...
А вот непокорность, неслыханная дерзость иметь собственное мнение, отсутствие пиетета к большим людям – это штука непростительная. Такое не прощается и не забывается. Уж тут спрос будет за каждый пустяк. И не просто спрос, а самое жесткое взыскание. Например, за несанкционированное ведение боевых действий (а как это еще назвать?) на территории чужого суверенного государства. Да, преследование и задержание транзитеров наркоты – дело благое. Но ведь его следовало бы сначала согласовать, увязать, завизировать в высоких кабинетах. А то – мало ли кому и что в голову взбредет вытворять вне зоны начальственного контроля?!
Сказав Мишке Барашину, что его не ранят, Андрей и в самом деле почему-то внутренне знал: его не ранят. И не убьют. А вот насчет своих «орлов цвета ультрамарин» как раз наоборот, отчего-то был уверен, что третий раз смерти кому-то из них никак не миновать. Первый раз в принципе обошлось. Второй раз – уже хуже. Но, бог даст, и здесь все утрясется. А вот третий раз...
Скорее всего, именно поэтому он и не стал никого брать с собой. Какое-то внутреннее чувство настойчиво твердило, что тот, кто с ним пойдет по следу банды наркопереносчиков, неминуемо будет убит. Оно возникло еще в тот момент, когда они с носилками спускались с горы к дороге. Именно там, слыша за спиной прерывистое дыхание Никиты, он вдруг осознал: теперь идти надо только одному.
...Вновь поднявшись на вершину увала, Лавров еще раз оглянулся. Оставшаяся внизу дорога опять была первозданно пустынной. «Похоже, если верить в судьбу, – мысленно отметил он, – то этот самосвал был ее, так сказать, «перстом». Смотри-ка, ни до нашего спуска машин не было видно, ни после. А тут, как нарочно, – нате вам транспорт...»
Суеверным Андрей не был. Но в обстановке наподобие той, что сложилась сейчас, как-то так получалось, что и приметы внезапно начинали вспоминаться, и какие-то знамения вырисовываться, и интуиция начинала работать как никогда обостренно...
Подойдя к талибу, стрелявшему спецназовцам в спину, Лавров обнаружил, что рядом с тем нет обычного для этих «верблюдов» камуфляжного рюкзака с вещами и героином. Он обошел все соседние заросли и, ничего не обнаружив, отправился в другой конец долины, где лежали еще трое убитых бандитов. Время уже приближалось к обеду. Взглянув на небо, Андрей удивился тому, что даже не заметил, как пролетела почти половина дня. Впрочем, в этом ничего удивительного не было. В экстремальной обстановке ощущение времени менялось и совершенно не походило на его обыденное восприятие. Если в бою секунды внезапно удлинялись, как это было сегодня, и он воспринимал мир как кадры замедленного кино, то общее течение времени почему-то принимало ураганную скорость.
Лавров не увидел рюкзаков и подле тех троих, которые остались лежать за каменной грядой. Он к ним уже подходил, но тогда ему было некогда обращать внимание на такие вещи. Тогда на первом плане было уточнение сил бандитов, остававшихся в засаде, и вероятность нового нападения. А вот теперь нужно было заняться уничтожением груза. Ведь если он наркоту не найдет, то оставшиеся в живых наркоторговцы рано или поздно доставят ее до, так сказать, места назначения. То есть в пределы России, чтобы там снова и снова безвременно умирали, едва успев сделать первые шаги по жизни, неразумные «желторотики», поверившие вранью о современности и продвинутости потребителей яда, об их избранности и превосходстве над теми, кто отверг смертельную пагубу...
Андрей озирал окрестности и напряженно размышлял о том, где могут быть спрятаны рюкзаки. Неожиданно совсем рядом с ним раздалось раздраженное, отрывистое карканье. Он оглянулся и увидел крупную серую ворону, сидевшую на прогнувшейся под ней ветке молодого карагача, непонятно как поднявшегося на практически голых камнях. Недовольно кося в его сторону круглым глазом, ворона снова издала протяжное, хриплое: «Ка-а-а-а-р-р-р-р-р-р...»
– Хм... Мародерша хренова! – с язвительностью в голосе сказал Лавров, глядя на взъерошенную нахалку-падальщицу. – Вали отсюда! Кыш!
Словно поняв, что ей было сказано, ворона вновь каркнула, но теперь уже как будто даже оскорбленно, после чего поднялась с ветки и, взмахнув крыльями, с досадливым карканьем полетела прочь.
«Вот зараза! – удивленно глядя ей вслед, Андрей негромко рассмеялся. – Надо же! Она, оказывается, еще и понимает, что о ней говорят... Но где же, где же «верблюды» могли спрятать груз? Не с собой же они его взяли?! Нет, взять его они никак не могли... Им свое бы унести. Даже если они уверены, что за ними больше никто не пойдет, все равно – тащить дополнительный груз дело непростое...»
Лавров понимал, что искать рюкзаки по всей этой округе он рискует почти до самого вечера. И при этом не было никаких гарантий, что он сможет их найти. А за это время остаток банды уйдет так далеко, что потом – ищи-свищи его где-то в горах. Он раз за разом пытался подключить к поиску свою интуицию, свое внутреннее чутье, но это почему-то удавалось как-то не очень.
Встряхнувшись, Андрей попытался расслабиться и отвлечься от окружающей действительности. Когда ему это как будто удалось и начали появляться какие-то смутные, едва различимые ощущения, откуда-то донеслось все то же настырное воронье карканье. Открыв глаза, он уже почти с ненавистью обернулся в ту сторону, где расположилась ворона. Она теперь сидела метрах в пятидесяти от него, на высокой пологой куче валунов.
– Вот скотина! Навязалась на мою голову! – раздраженно пробормотал Лавров и уже хотел поднять камень, чтобы швырнуть в ворону, но передумал.
Закрыв глаза, он расставил руки в стороны ладонями наружу и стал медленно кружиться, пытаясь поймать ощущение «холодно-тепло». В сложившейся ситуации он бы согласился и бить в шаманский бубен, заклиная духов, чтобы можно было оперативно выяснить, где же он может быть, этот чертов бандитский схрон с наркотой...
Остановившись, Андрей открыл глаза и увидел, что стоит лицом к холму, на котором обосновалась ворона. И тут его осенило: а не там ли спрятаны рюкзаки? И дело было вовсе не в «знамении», каковое пернатая стервятница могла собой олицетворять. Мистика тут была совершенно ни при чем. Просто птица могла видеть, как люди что-то прятали в недрах холма. А вороны, будучи любопытными и сообразительными, такие места запоминают хорошо. Логическая цепочка в этом случае обыденна и элементарна: если где-то есть люди, значит, есть и возможность чем-то поживиться. То, что люди спрятали, потенциально может оказаться добычей. Отсюда птица делает вывод: надо следить за тем местом, где есть такая захоронка.
Батяня решительно зашагал к холму. Встревоженно закаркав, ворона вновь взлетела и, сделав круг над окрестными кустарниками, села на чахленькую полузасохшую осину, недовольно косясь в его сторону. Лавров обошел холм со всех сторон и неожиданно заметил, что в отличие от прочих каменных глыб, из которых он сложен, почти у самого основания большая каменная плита кем-то сдвинута. Об этом говорило то, что рядом с ее нижним краем, опирающимся о каменистый грунт, было заметно несколько бледных, почти лишенных хлорофилла стебельков травы. Такими они могли стать только потому, что выросли под плитой, а некто, сдвинув ее с прежнего места, не озаботился тем, чтобы устранить этот характерный след.
Осмотрев плиту и убедившись, что наличие мин-ловушек под ней, скорее всего, исключено, Андрей попытался ее отвалить, но, к его удивлению, сделать это оказалось не так-то просто. Напрягая все свои силы, едва не надорвав спину, он вновь потянул плиту на себя, и лишь тогда она нехотя ухнула на землю, открыв скрывавшийся ею не очень широкий лаз, ведущий в глубь холма. Лавров заглянул внутрь и увидел в полумраке, скорее всего, искусственной пещеры, устроенной здесь уже довольно давно, заброшенные туда рюкзаки.
Первым его движением было забраться внутрь и вытащить их наружу, но осторожность взяла верх. Невдалеке от этого места, срезав деревце с отростком у самого корня, он изготовил из него длинную палку с крючком на конце. В дополнение в этому привязав к палке длинный шнур, Андрей осторожно зацепил крючком один из рюкзаков за лямку и, отойдя подальше и вбок, чтобы не стоять прямо напротив норы, потянул его на себя.
ebooksa