Изверги

— О, Кирилл Антонович, — тут она совершенно нарочно так к нему обратилась, — где вы отыскали такую прелесть?.. Ой! Право, вы, меня избалуете… Кирилл Антонович.

— Баловать прекрасную даму как вы, дорогая Татьяна Ивановна, не только ужасно хочется, но и необычайно приятно к вашему сведению будет сказано. Ну что, вы, принимаете моё скромное приглашение?.. Или всё-таки собираетесь уничтожить меня?! Низвергнуть ниц, затоптать, стереть с лица земли своим жесточайшим отказом. Вы, моя добрая фея — колдунья! — вы очаровали меня, захватили в плен мою душу… О, прошу вас, помилосердствуйте, не покидайте, не оставляйте меня в одиночестве! Иначе сделаете меня самым-самым несчастным человеком в мире! Вы убьёте меня своим отказом и я — паду к вашим ножкам бездыханный…

— Да! я согласна, но только у меня есть одно — но…

— Я у ваших ног! Я впитываю каждое ваше слово как воздух!.. Как живительный нектар для моей души!.. Я раб ваш навеки…

— Я простите в том смысле, чтобы не было с вашей стороны никаких так сказать неожиданностей… В смысле каких-нибудь непозволительных приставаний… глупого какого-нибудь уговаривания… Ну, вы, надеюсь, понимаете меня, понимаете о чём — это я?

— О, Татьяна Ивановна, да за кого же вы меня держите? За гадкого червяка?.. Подонка?! ИЗВЕРГА!!! Ваше любое слово — закон! Я раб ваш… Ныне присно и во веки веков…

До этого мы как-то ещё не касались достаточно близко семьи Татьяны Ивановны. Мы старались вообще как-то обходить её стороной. А тем временем, между прочим, там много произошло все различных несколько шокирующих любого добропорядочного семьянина событий. Мы рассматривали, но и то лишь краем глаза как говорится её, то есть исключительно рабочую обстановку. Её так сказать карьерный рост — головокружительный! — для обычной женщины где-то средней руки в России. Да и посудите сами: замужняя и энергичная, честный человек и красавица, бывшая спортсменка, комсомолка, ныне мать двоих малолетних детей. (Учеников первого и второго классов.) А значит женщина — соответственно относительно ещё молодая в самом как говорится соку, причём весьма миловидной внешности со среднетехническим образованием. Правда, по совершенно другому профилю, но это как видите по ситуации неважно. Она уже можно сказать директор, она более того — что значительно главнее — собственница! Да и состоит-то в штате фабрики директором так: как говорится — на всякий случай. «…Мало ли чего может завтра произойти в нашей совершенно непредсказуемой стране на политической арене!..». Так ей, во всяком случае, объяснил Пётр Николаевич, а ему она единственно кому доверяла. Он ей так и говорил: «…пока всё так шатко…»

До нынешнего дня, мы определённо считали или даже были уверенны, что как раз в семье-то у Татьяны Ивановны непременно всё очень и очень даже хорошо, то есть тыл у неё не иначе как отменный. Собственно говоря, так оно и было — пока наша Татьяна Ивановна «пугалась собственной тени» при новом своём таком положении, то есть вела себя тихо скромно и не выпячивалась. В принципе, ничего такого уж чрезмерно страшного она конечно тоже не натворила, но вот, пожалуй, если только успехи в бизнесе сильно прогрессирующие за последнее время до невозможности в ней «опьянили» её амбиции. Она слишком стала о себе непозволительно высокого мнения наверное даже больше чем того следовало бы. Донельзя чуть ли завысив планку своего статуса, конечно же, только в своих глазах. Иначе говоря — зазналась. Наша Танечка с лёгких и частых комплементов, звучавших нередко в её адрес от подчинённых мужчин, которые прямо-таки теперь осыпали её ими ежедневно! Да и не только подчинённых, а и вообще просто знакомых мужчин и даже совсем незнакомых. Кстати как-то уж дюже легко и скоро привыкнув к ним, основательно разбаловалась этаким вниманием к собственной персоне — головушка её закружилась! А, кроме того, она, как-то необычайно сойдясь с новыми подружками (ниоткуда возьмись взявшимися) чрезвычайно увлеклась модой, стала шикарно с безукоризненным вкусом одеваться, нередко приобретать себе очень дорогие вещи.… В принципе, а чего бы — и нет! — коли денег уйма…

Подружки показушно восхищались её внешними данными, которые в принципе и в самом деле были от природы отменными, но ставшие теперь ещё более заметными — более блистательными что ли! Хотя и восхищались-то как-то неестественно, скорее притворно. Чаще несколько грубовато или даже вовсе не умеючи льстиво и как бы с завистью подчас подыгрывая ей, «подмасливаясь» под добрую ручку. Между тем почти ей внушали её изысканность и необычайную талантливость, а то порой даже не пренебрегали в открыто льстивой форме, накручивать ей и её гениальность. Глядя же на её мужа, несколько куксясь и морща свои носики — чуть ли ни открыто — нашёптывали с заговорщическим видом, что Коля её — совсем ей не пара. Дескать, они вообще друг другу не подходят; мол, ты Танечка — птица белая гордая порхающая высоко и красиво. Тебе, мол, нужен такой же, как и ты сама — мужчина, мужчина — «орёл». А это, мол, что за супруг такой? — сморчок какой-то, — да и только! Таня и действительно немножко попуталась, посчитав уже своего Колю недостойным и впрямь для неё как «контингент». Поначалу, правда, её, их речи сильно раздражали, но постепенно она начала как-то даже присматриваться к себе и Коле, сравнивая как бы, а, в конце концов, и прислушиваться начала к ним. Особенно когда заимела новёхонький красненький «Опель» и тем более, когда очень скоро сдав на водительские права, уверенно села сама за руль.

До этих пор я умышленно не касался её второй половины, даже хотел, как бы вообще про него сначала умолчать. Дескать, замужем — и замужем соответственно есть муж — и всё! но не тут-то было… Муж её был довольно-таки простой мужчина на два года старше её: не сказать что, мол, красавец, но и не сказать, конечно, ничего про него и плохого. По характеру поведения своему или по внешнему, к примеру, «необстоятельному» облику со стороны, коль глянуть: так чисто русский мужик — добрейшей души человек. Обыкновенный слесарь-сантехник из местного ЖЭУ. Никаких повышенных амбиций. В меру культурен, имеет характерные для слесаря-сантехника вредные привычки. Хотя и в значительно даже меньшей степени типического. Такие же у него: ни лучше, ни хуже — друзья. В общем, всё как обычно — как собственно и полагалось ещё в недавних советских семьях. Супруг же Коля со своим вполне опять же обычным мировоззрением: не рвался ни к звёздам, ни к большим деньгам, ни тем более к славе. Он и прожил бы вот так вот всю жизнь: тихо и спокойно, но при всех своих этих преимуществах и недостатках он весьма хорошо уживался со своими принципами и возможностями, будучи на редкость самодостаточным.

А вообще вот если взять и спросить о нём среди его же друзей-товарищей: дескать, что же представляет собой ваш Коля-то? Ответ будет однозначным. Причём при любом их состоянии трезвости или нетрезвости: отличный мужик! Наверное, он и в самом деле был таковой. Известно и вполне достоверно, что Татьяна была серьёзно в него влюблена ещё со школы, особенно до замужества и поначалу их совместной семейной жизни. Почему? Да кто его знает?.. Ей, наверное, всё-таки видней! Да собственно и сейчас если бы только не щебетание новоиспечённых подружек так бы и жили бы они потихоньку-полегоньку вместе до конца своих дней.

Как Коля относился к её необычайной карьере? Наверное, нормально… а как ещё должен относиться нормальный человек к делам такого рода, когда вопрос касается достатка? Может быть, у него и были какие-нибудь тайные мыслишки, но он ими ни с кем не делился, кроме своих может быть друзей конечно. Но и те молчали как рыбы. При всём при этом — ему всё чаще приходилось дома исполнять роль домохозяйки и воспитателя детей. С чем научился вполне достойно справляться. Так как Татьяна Ивановна последние полгода дома бывала очень редко: повидать детей, да и переночевать иногда; а на работу Николай ходил чисто просто по привычке или типа того: ведь всё-таки надо было куда-то ходить.

Но совершенно недавно между ними произошла и уже не впервые — ссора. Раньше — хотя бы полгода назад — за восемь лет совместного проживания до этого вообще ничего подобного даже и не могло произойти, а теперь это прямо бросалось в глаза. Прежде всего, невозможно было не увидеть того как постепенно с нормального межсупружеского оптимально-лояльного тона в разговоре она перескочила вдруг на тон приказа. К, какому-никакому ну никак не мог привыкнуть, да и категорически с которым не хотел свыкаться её муж. Он ей поначалу вроде бы даже пытался различными способами это объяснить как-то, втолковать, но Татьяна Ивановна: то ли нарочно, а то ли и в самом деле не видела или не понимала очевидного; скорее всего, конечно же, второе. Она основательно изменилась за последнее время. Если раньше она всё-таки у него ещё спрашивалась и даже по обыкновению как бы отчитывалась перед ним: где была, куда ездила. Даже вкратце иногда делилась какими-нибудь новостями по работе. А теперь? Николай кроме денег, которые теперь имелись, безусловно, в изобилии, детей, домашних мероприятий по уборке квартиры с приготовлением для детей и себя пищи (чего тоже легко усвоил!) и, в конце концов, своей работы, где он по-настоящему теперь только отдыхал, ничего не видел. В самом деле, матриархат какой-то — да и только! Хотя я именно не понимаю и понимать не хочу: матриархат патриархат! — в чём и какая тут разница. В каждой семье давно всё это уже присутствует и, конечно же, в каждой семье по-своему.

Кроме того последнее время она часто стала приезжать на своём «Опеле» совсем неслабо поддатая. При этом обильно сверкая бриллиантами и золотом — увешанная в них с ног до головы, как новогодняя ёлка и даже совершенно не опасаясь никаких опасных последствий и случайностей. Милиция была куплена, бандиты тоже.

А вот в семье, в конце концов, дело вдруг перешло: от очередных ссор и скандальчиков до серьёзного разговора и даже уже о разводе. Николай ей вчера сделал последнее «китайское» (как она сообщила своей подружке Генриетте!) предупреждение. И теперь она была на очередном необходимом при её профессиональной деятельности банкете, где сегодня собрался разнопёрый контингент в шикарном по нынешним меркам ресторане «У реки Ганга». Этот вечер созвал их снова, чтобы тут порешать многие сугубо важные вопросы, а иначе говоря, блеснуть своими достижениями в бизнесе, какими-нибудь новыми необычайными приобретениями-покупками и, конечно же, сумасбродно повеселившись «надраться» алкоголем или… и покадриться.

Буквально давеча она была приглашена на танец «обалденным мужчиной» (по словам её подружки Генриетты) и они сразу же легко разговорились. Он вообще был очень забавный, интеллигентный и даже шикарный не только внешне, но и милый собеседник. Они совершенно даже можно сказать как-то сразу незаметно сдружились да и вёл он себя мало того что вежливо и даже с достоинством как настоящий джентльмен, но и вовсе даже без каких-либо там сальных намёков: на что-то там такое вроде как недозволенное с моральной точки зрения. А если всё-таки и позволял, то это звучало максимум — как шутка или некий комплемент ни к чему не обязывающий. Он пригласил её так сказать для дальнейшего проведения их весьма интересной беседы и тем более упрочнения их дружбы к себе за город в гости. На его «виллу» (как он сам выразился) куда собственно говоря, они в данный момент и направлялись, уже заранее договорившись на его роскошном «Мерседесе». Последней, конечно же, самой! последней модели — изъясняясь его словами. А её «Опель» они оставят пока здесь под присмотром патрульной милиции.

Когда они приехали в его загородный довольно-таки роскошный дом — средневековый замок! Она с воображением уже несколько напичканным такого рода вещами всё-таки всё равно была искренне ошарашена. Она была поражена и размахом и роскошью. Вряд ли кто из бывших советских граждан в то время вообще смог бы даже себе такое представить впрочем, если только посмотрев какой-нибудь американский фильм про миллиардеров. Это был райский уголок!

Давно откипели первые впечатления; обсуждено немало интересных тем; только что была начата вторая бутылка шампанского… Татьянин фужер так и стоял немного всего лишь пригубленный. И это в то время когда Кирилл Антонович не в пример ординарному своему состоянию сильно поднакачался шампанским и уже начинал терять контроль над собой (или было так в задумке?). Позволяя себе нет-нет, да и некую вольность в своём фривольном поведении. Вообще-то конечно мне надо было ещё раньше об этом сказать, да всё было как-то недосуг. Кирилл Антонович очень часто по своей горячей молодости допускал себе такие пикантности — то есть приглашать в свой загородный «дворец» хорошеньких барышень, которых непременно потом, всячески обхаживая, затаскивал обязательно в постель. В принципе, казалось бы, ничего тут особо предрассудительного-то и нет потому как мало ли как может проводить своё время — свободный в семейном плане, и, разумеется, от работы молодой человек, но…

Всё дело в том, что Кирилл Антонович был ещё тот «ходок» или проще говоря, жутким волокитой он был за слабым полом. У него было почти до, если можно так выразиться — спортивного азарта всё это и даже доходило до исключительного правила, чем больше он встречает сопротивление со стороны (с его слов) «объекта внимания» тем значительней разгорается и его похоть. А в способах достижения своей цели он никогда не гнушался. Кроме того — он был великолепный психолог женских сердец и это не только он сам так считал, а, пожалуй, наверное, и в самом деле так оно и было.

Сначала Татьяна Ивановна даже не придавала особого значения его некоторым действиям типа: стоя у неё за спиной и рассказывая какую-нибудь совершенно постороннюю историю, Кирилл Антонович поначалу позволял лишь лёгкие обнимания прикосновения руками к её телу в некоторых не совсем как бы дозволенных местах. Но позже, постепенно его действия доходили уже даже до наглого вполне прямого хватания рукой за грудь… и так далее. Первоначально она просто брала его руку своею рукой и аккуратно не возбуждая ещё в себе никаких пока обид просто-напросто отстраняла чересчур обнаглевшую руку. Сама же продолжала так сказать мирную беседу. Но потом его поступки совсем стали открыто-наглыми. Он уже практически начинал обычную любовную атаку-прелюдию, возбуждаясь при этом и даже как бы постанывая чуток… Чем невероятно смущал её. И наконец, всё-таки совсем не выдержав, она явно засуетилась, собираясь уйти. Однако ненароком вспомнив что они находятся далеко от города для пешего передвижения, а машина-то её осталась у ресторана, но уважаемый Кирилл Антонович (во всяком случае пока уважаемый!) для того чтобы подвезти её на своём «Мерседесе» — не вполне адекватен.