— Вы загубили жизнь этим людям, — вкрадчиво сказал генерал. — Впрочем, люди знали, на что шли, никто не гнал их в ваши соумышленники. Вижу по глазам, Никита Владимирович, что список не полный. Поэтому вы и здесь. Придется признаться, если не хотите полную занятость по двадцать часов в сутки.
— Кто из этих людей нас предал?
— Карпухин, — подумав, сообщил «секретную» информацию генерал. — Егор Николаевич Карпухин, заведующий кафедрой повышения квалификации государственных служащих.
Никита угрюмо молчал, исподлобья смотрел в генеральские глаза. Начальник ГУВД не врал — не был он таким уж гениальным лицедеем.
— Этот человек поступил, в принципе, разумно, — продолжал разглагольствовать Григорий Алексеевич. — На какое-то время он, безусловно, сядет…
— Сядет? — хрипло засмеялся узник. — На какое-то время? Ляжет, господин генерал, ляжет. Причем достаточно надолго.
— Это неважно, — отмахнулся начальник ГУВД. — В любом случае его участь не будет столь плачевной, как участь остальных. Ничего, что я с вами так откровенно, Никита Владимирович? Сообщите, пожалуйста, имя человека или людей, до которых у нас не дотянулись руки. Не вынуждайте вспоминать об институте телесных наказаний и о прочих действиях, сопряженных с причинением вреда.
Никита задумался. Личность, до которой не дотянулись руки закона, не имела большой значимости. Навредить самостоятельно преступной городской верхушке она не могла. Останься Григорий Алексеевич в досадном неведении — и ничего ужасного с его дальнейшей карьерой не произошло бы.
— Курилов Иван Васильевич, — такое ощущение, что у заключенного распрямились плечи, он глубоко вздохнул, прочищая легкие. — Заместитель начальника отдела печати и коммуникаций Октябрьской районной администрации.
— Адрес? — машинально возбудился Григорий Алексеевич, хватаясь за ручку.
— Демьяна Бедного, сорок четыре…
— Ну, что ж, Никита Владимирович, возможно, вы не совсем безнадежны… — Генеральская ручка заскрипела по вырванному из блокнота листку. И внезапно споткнулась, кровь ударила в голову. Генерал вскинул голову. Заключенный смотрел на него с усмешкой, с любопытством, немного с презрением. — Не пойдет, Никита Владимирович. — Олейник бросил ручку и откинулся на спинку стула. Он чувствовал, как краснеют мочки ушей. — Ответ не верен, улица Демьяна Бедного — это десяток многоэтажек параллельно Вавиловской трассе. Там даже частный сектор отсутствует.
— Ну, не сложилось, — пожал плечами Никита и издевательски засмеялся. — Повезет в другой раз, Григорий Алексеевич. А может все-таки поищете этого мужественного, хотя и вымышленного персонажа? Кстати, должен сообщить, господин генерал, что роль доброго полицейского — не ваша. Не к лицу она вам.
— Ну, хватит! — разозленный генерал шарахнул кулаком по столу, возвращаясь в привычное амплуа. — Охрана!
Двое конвоиров, отталкивая друг друга, вломились в помещение и, обнаружив, что каждый из присутствующих пребывает на положенном месте, застыли в ожидании.
— В карцер второго уровня! — рявкнул побагровевший Олейник. — И посмотрим, что он запоет через пару часов!
Двое кинулись выполнять приказ и через мгновение нависли сзади над Никитой со свирепыми мордами. Но не успели сдернуть его с табурета, как арестант встрепенулся:
— Ладно, Григорий Алексеевич, прекращайте, ваша взяла! Что угодно, только не карцер! Я все скажу…
Двое застыли с хищно разведенными конечностями, вопрошающе вылупились на хозяина. Григорий Алексеевич осклабился улыбочкой прожженного иезуита. Раз уж заключенный так много знает про него, то обязан представлять, что такое карцер второго уровня в центральном СИЗО.
— Попытка номер два, Никита Владимирович? — ласково сказал он. — Ну, давайте, послушаем. Излагайте свою новую версию, — он сделал охранникам многозначительный знак. Те застыли сзади по бокам, собственно, именно этого добивался Никита.