Трофейщик

Ваня продезинфицировал рану, сделал укол.

— Я бы порекомендовал обратиться в больницу. Нужно обработать как следует, зашить…

— Доктор, — равнодушно сказал лысый, не глядя на Ваню, — может быть, вы сами? Виталий очень просил.

Ваня молча кивнул, вздохнул и принялся за работу.

— Но предупреждаю, — сказал он, закончив, — риск есть. Если к вечеру станет хуже, немедленно звоните мне, будем решать с больницей.

— Спасибо, доктор. Да, еще ногу посмотрите.

Ваня осторожно стащил носок с левой ноги лысого.

Лодыжка посинела и распухла.

— Сейчас не молчите, отвечайте, где болит и как, — слегка раздраженно попросил Иван Давидович.

— Здесь болит, — монотонно говорил лысый, — здесь — нет. Здесь тоже.

— Без рентгена точно сказать не могу, возможно, трещинка, но, судя по всему, разрыв связок.

Он наложил тугую повязку.

— Полный покой. И еще раз говорю, если что — немедленно звоните. Это не шутки.

— Спасибо, доктор. Коля, — крикнул лысый, — Железный! Доктор освободился. Отвези домой. А ко мне Таню позови, путь поесть приготовит. Спасибо вам еще раз. — Он снова посмотрел на Ваню безо всякого выражения.

На обратном пути Ваня чувствовал себя крайне неуютно. Вся эта история ему очень не нравилась. Беспокойство овладело им еще ночью, с появлением в его квартире непохожего на себя Братца — беспокойство беспричинное и непонятно с чего взявшееся. Что-то Братец носил в себе жуткое, что-то такое, с чем явно ни он, ни Ваня в жизни еще не сталкивались. Теперь вот этот… Лысый.

— Вот работка, — сказал он Коле, — всю ночь пили, потом приятель пришел избитый весь, я его смотрел, часа три всего спал… Вот что значит врач. Ха-ха, клятва Гиппократа душит, проклятая, жизни никакой не дает.

— Откуда ж ей взяться, жизни-то спокойной, — ответил, помолчав, Коля. — Я вот вообще сегодня не ложился. Такие дела. А что с приятелем твоим?

— Да так, побили на улице. В лоб дали так — смотреть страшно. В два часа ночи пришел, говорить не может, челюсть едва не сломана, грязный весь, — рассказывал Ваня, ухватившись за беседу, которая хоть немного снимала напряжение, и беспокойство, казалось, покидало Ваню вместе с вылетающими словами.

— А что за приятель? — зевнув, спросил Коля. — Может, помощь нужна? Разобраться там с кем-нибудь? Ты спроси.

— Да одноклассник мой. Аферюга, но милейший человек. На армии помешан: все знает — оружие, форма, история. Ну, да чем бы дитя ни тешилось… Строит Рэмбо из себя. Ну и нарывается время от времени.