Столичный миф

Колдун посмотрел вслед уходящей хрупкой барышне. Потом — на свои руки. Покачал головой. Пожалуй, он бы не стал ее трогать: еще сломаешь чего-нибудь.

29

В три часа дня под Лехиной кроватью зазвонил телефон. Энергичные трели, хоть глухие и пыльные, легко проникают сквозь стены и двери и даже — сквозь сны.

С телефонной сетью у Лехи отношения были сложные. Леха прогрессу не враг, но бесцеремонность и настырность голоса из пустоты его раздражала. То ли дело, почта: когда надо, тогда и прочитал, хочешь — сейчас, хочешь, — после обеда, а хочешь — через год. Слова словами, но письменный текст внушает к себе больше уважения.

Леха иногда жалел подневольных служивых людей, что таскают на поясе пейджер. Конечно, начальству этот длинный поводок облегчает жизнь. А вот владельцу адский механизм может моментально испортить хороший обед или разбить мысль, с трудом складывавшуюся полдня. Леха пейджеры не любил.

Мобильный телефон удобнее. Сидя в пробке, всегда есть чем заняться. Но, например, на дачу Леха ездил как раз потому, что там его нельзя было найти. А там, где телефон ему нужен, он уже есть.

Странный слух есть на Москве. Будто те, кто должен быть в курсе всех наших дел, очень ловко решили свою вечную проблему: как недорого и надежно узнать, чем живут и промышляют самые активные люди на Москве? Как отобрать их из анонимной толпы и поднести к каждым устам микрофон? Очень просто. Учредить пару-тройку фирм мобильной связи. И там, где раньше деньги только тратились, они начинают даже понемногу зарабатываться. Что ни говори, к элегантным решениям ведет интенсификация!

Скрывать Лехе было нечего. Ничего незаконного он не делал. Пусть слушают. В случае чего, меньше будет вопросов. Но только ради этого брать телефон у него не было нужды.

Конечно, есть еще один повод. Лиза рассказывала, как на лекции в большой аудитории девчонки переговариваются друг с дружкой по телефону. Пускать пыль в глаза на Москве приятно и для души полезно — желчь отходит. Но Лехиного клиента этим все равно не проймешь. Они люди старорежимные. Вот «внук Лексеича» — это для них кое-что значит, да и то, надо сказать, немного.

Поэтому на ночь или садясь за стол Леха телефон всегда отключал. Но в последние дни об этом забыл. Глубоко в сознании жила мысль, что Аллочка позвонит. Или это оттого, что ложился спать засветло?

— Алло. Да. Я вас слушаю, — произнес Леха, не собираясь просыпаться до конца.

— Привет, Леша. — Мягкий голос, глубокий, с похрустыванием хрипотцы на высоких частотах. Занимает сразу весь диапазон. Наполненный голос. Леха рывком сел на постель. Потому что так говорит только Аллочка.

— Лех, я вспомнила, ты же код не знаешь. Запиши. 7-82.

— Подожди, возьму ручку.

От чьей двери этот код? Леха попробовал выкрутиться:

— Давай я лучше за тобой заеду, а?

— Да я уже у тетки сижу, Леш. Надо помочь ей накрыть на стол. Дорогу помнишь или тебя встретить?

— Нина Алексеевна? Конечно, помню. По Ленинскому до дальней «Электроники», потом разворот и направо.

— Да. К четырем успеешь?

— Конечно.