Все-таки алчность — универсальный ключ к сердцам. Ольга Николаевна мысленно прикинула общую сумму и решила прекратить дуться.
— Хорошо, я поспрашиваю у других работников, не видел ли кто посторонних в последние дни, не заметил ли что-то странное. Хотя у нас тут, — прибавила она, криво улыбнувшись, — то и дело происходят странные вещи. Особенно в залах с картинами. У нас даже приметы есть, свои, музейные, связанные с Бесчастным. Например, если «Мультиверсум» покосился на стене — точно где-то землетрясение случилось. Когда в Японии было последнее сильное землетрясение — ну, еще когда Фукусиму разрушило, — «Мультиверсум» вообще со стены упал…
Меня поразил ее тон. Он был… почти благоговейный.
— И вы хотите продать одну из этих картин? К которым относитесь с таким восхищением? — удивилась я. — Но зачем?
Ольга Николаевна отвела взгляд.
— Очень нужны деньги, — тихо сказала она. Помолчала и добавила нехотя: — Мой сын наркоман. Я потому и в Братство вступила, и «Хаос» решила продать — чтобы только его спасти. Без денег и без магии мне этого не сделать. А наркотики… вы себе не представляете, что это такое. Это хуже смерти.
Я как раз представляла. Случалось мне встречать наркоманов — и среди своих знакомых, и просто на улице, обколотых, страшных, и этого хватило, чтобы самой навсегда отвратиться от зла. Потому мне стало неловко. Я вспомнила, с какой неприязнью я думала об Ольге Николаевне в первую нашу встречу, как мне не нравилась ее внешность, голос, как я осуждала ее… А теперь я не то чтобы нашла ей оправдание — но начала в какой-то мере понимать. Мне стало ее жалко.
— Тогда тем более надо искать, — решительно сказала я. — Вы расспросите и позвоните…
И тут меня озарило.
Я поняла, в чем странность мастера, изготовившего копию. Его аура выглядела гораздо бледнее обычной — как будто картина была написана несколько столетий назад. Или… как будто человек был очень болен. Почти мертв — но ведь мертвецы не рисуют!
И я точно уже встречала эту ауру. Совсем недавно причем. Где же… где…
У тетушки. Скорпион на столе. Копии картин на стенах. Тот же отпечаток, тот же мастер. Наверняка Светлана Аркадьевна в курсе, кто он — но скажет ли мне?..
Пока я обдумывала все выводы, которые вытекали из этого внезапного открытия, Ольга Николаевна прошла в комнату и нагнулась над одним из полотен.
— Ой. А это что такое? — удивленно спросила она.
Я обернулась. На раме «Стазиса» висела уже знакомая мне вещица. Серебряная Звезда Хаоса с рубином-кабошоном в середине. Шнурок был аккуратно накинут на торчащий из рамы гвоздик, а сама Звезда расположена прямо по центру рисунка.
— Что это? — пробормотала музейщица, протягивая к ней руку.
Я подпрыгнула:
— Не трогайте!
Рейнгард, 19 июня и триста лет назад
Однажды люди, наши адепты, явились в подземный храм в неурочный час. Они казались напуганными и растерянными. Было их немного, не больше десятка, и пришли они тайно, не зажигая огня.
ebooksa