Это моя война

Капрал тем временем подошел к лейтенанту и доложил о результатах обыска. Офицер удивился, но виду не подал. Он был практически полностью уверен, что этот дипломат что-то скрывает, однако с фактами, как известно, не поспоришь. Уолш отдал приказ «ремонтнику» закрыть багажник, и лично извинился перед дипломатом за доставленные тому неудобства.

Дипломат добродушно принял извинения, дождался починки багажника, и не спеша тронулся с места. Он проехал несколько сотен метров, а затем свернул на повороте, после чего окончательно исчез из виду поста. Проехав еще пару метров, джип остановился. Из-за соседней скалы осторожно выглянул Батяня. Убедившись, что хвоста за Варенцовым нет, и что вокруг, кроме них двоих, здесь – ни одной живой души, Лавров вышел из-за скалы и направился к джипу.

Дело в том, что, как только они заметили заставу англичан, Батяня понял, что ему лучше покинуть салон. Когда они на несколько секунд скрылись за кустами на подъезде к посту, Варенцов немного снизил скорость, и Лавров на ходу выпрыгнул из машины. Преодолев расстояние по скальному склону, он оказался в том месте, где, по его расчетам, должен был проехать Варенцов. И на этот раз Батяня не ошибся.

Майор снова сел в машину, и джип тронулся. Дипломат сразу же приступил к делу, то есть к разговору. Естественно, его волновало местонахождение Эйерс-Котовой, похитившей Лунина. Об этом знал и Батяня. Едва услышав о ноутбуке в титановом корпусе, Варенцов сразу же догадался, что встретившийся им в горах подросток был вовсе не тем, кем представлялся майору. Батяня напряженно прокручивал в голове возможные пути поиска. Через несколько минут пустого разговора, он вдруг встрепенулся, и предложил Варенцову вполне здравую идею.

– Если бы мы были на месте Эйерс, то куда бы мы направились? – задал риторический вопрос Батяня. Варенцов внимательно посмотрел на него, понимая, что ответа никто и не требует.

– Учитывая, что в ее руках пленник, она наверняка направится к трассе, – начал рассуждать десантник. – В поселки и вообще людные места она соваться точно не станет – было бы очень непредусмотрительно с ее стороны «светиться» в столь выгодном для маскировки месте. Тем более, в окружающих поселениях повсеместно происходят крестьянские восстания, за которыми стоят маоисты. А последние отнюдь не являются партнерами Котовой в этой опасной игре, – Варенцов слушал и попутно прикидывал применение теории Батяни на практике. Пока все сходилось. – Таким образом, единственное место, в которое она может податься – это какая-нибудь нейтральная территория.

– Буддийский храм! – внезапно осенило дипломата. Ну, конечно же: ведь обитатели этих храмов вообще аполитичны, а если и питают к кому теплые чувства, так скорее к англичанам, чем к мясникам-маоистам.

– Именно, – подтвердил его догадку Батяня. Он разложил перед Варенцовым свою карту. – Смотрите: вот здесь находится ближайший к обсерватории буддийский монастырь. Следовательно, поиски нашей дамочки стоит начинать именно отсюда.

– Отлично! Значит, направляемся в храм? – Варенцов был определенно удовлетворен их общим логическим выводом. Больше всего на свете он ненавидел состояние неопределенности.

– Нет, не совсем, – немного остудил его пыл десантник. – У нас осталось еще одно незавершенное дело. – С этими словами он достал из папки с информацией фотографию Лаутона. – Этот человек – главный научный эксперт обсерватории. Его захватили в плен маоисты. И без него любые попытки работы с радиотелескопом – это впустую потерянное время. И маоисты это понимают…

Дипломат хоть и был немного разочарован, но возражать не стал. Астроном действительно являлся важной фигурой во всем этом предприятии, и его наличие могло бы служить довольно весомым аргументом для них.

Глава 26

Ингрид Эйерс, она же Котова, раздраженно продиралась сквозь густые джунгли. Монахи во главе с настоятелем следовали за ней, не решаясь встать на пути у разъяренной женщины. Как только кто-нибудь пытался обойти ее, брюнетка тут же осыпала смельчака градом угроз совсем нелицеприятного характера, и очередной смущенный монах покорно плелся позади. Обезьяны, укравшие ноутбук, проворно умчались куда-то в чащу, и поэтому догнать и отобрать у них добычу было не самым легким делом.

Вдруг девушка услышала пронзительные крики у себя над головой и увидела стаю макак, которые резвились в лианах. Они играли с ноутбуком, перебрасывая его одна другой, радостно вопя и дожевывая остатки пищи. Эти обезьяны отличались особым проворством и хитростью, они не боялись людей и часто вступали с ними в контакт. Но они также были осведомлены об опасности со стороны человека, и за века отлично изучили человеческие нравы. А монахи, отличавшиеся своей любовью ко всему живому в связи с практикой перерождения, никогда не позволяли себе убивать или ранить животных. Поэтому обезьяны чувствовали себя в полной безопасности, играли и бесились, как могли. Одна из них, самая ловкая, перехватила ноутбук в очередном полете и устремилась в чащу леса по гибким лианам.

Ингрид уже порядком надоели эти глупые твари. Ее ужасно раздражало то, что их было практически невозможно достать. Но еще больше она нервничала из-за дикого обезьяньего крика, который напоминал ей смех больного мутацией связок человека. Обезьяны издевались над своими преследователями! Вдобавок они стали швыряться в монахов объедками, кусками лиан, щепками от деревьев. Некоторые особо находчивые макаки применяли в качестве артиллерийских снарядов даже жуков-короедов или пауков. И если для буддистов, привыкших к долговременному общению с дикой природой, эти существа не представляли опасности, то Эйерс страшно визжала, когда на нее попадало какое-нибудь большое насекомое, от чего в ее сердце с каждой секундой все жарче вскипал гнев.

Наконец она не выдержала. Увидев, что одна из макак завладела ноутбуком в единоличное пользование, девушка мигом достала из-за пазухи кольт. Монахи попытались остановить ее, но вид этой дамы внушал им некоторые опасения, и поэтому они предпочли за лучшее ее не трогать.

Ингрид, аккуратно прицелившись, выстрелила в обезьяну. Пуля достигла своей цели, и животное с пробитой грудью шлепнулось куда-то в кусты на нижнем уроне джунглей. Эйерс злорадно ухмыльнулась – вот, мол, вам, твари! Не будете больше ржать надо мной! Но ее радость была преждевременной. Одна из макак проворно подхватила падающий ноутбук, и в мгновение ока взлетела на одну из пальм. Широко скаля зубы, она что-то громко визжала. Обезьяны, явно недовольные гибелью своей товарки, начали массированный обстрел преследователей. В ход пошли даже твердые плоды, которые могли нанести человеку довольно ощутимую травму. Эйерс не стала долго думать и вновь прицелилась. Через какие-то пару секунд еще одно маленькое мохнатое тело безвольно покачнулось на ветке и с треском полетело вниз. Крик обезьян стал еще громче, однако и на этот раз Эйерс ждала неудача – ноутбук подхватила очередная макака. Только эта, в отличие от своих предшественниц, не рискнула оставаться на месте, а быстро рванула куда-то в чащу леса. Стая, напуганная выстрелами и гибелью двух самок, поспешила вслед удаляющемуся животному. На этот раз даже Эйерс стало понятно, что обезьян догнать не удастся. Она опустила пистолет и грязно выругалась. Вот это было совсем не то, чего она ожидала. Весь план ей срубили на корню какие-то глупые лесные уроды! Самое противное в этом было то, что и обвинить в пропаже было некого. Ну не будешь же ты винить в исчезновении суперсекретной информации стаю диких обезьян! Тем не менее эти мысли не доставили ей никакого утешения. Наоборот, они еще больше взвинтили Ингрид, которая теперь напоминала разъяренную пантеру. Она пыталась лихорадочно сообразить, что же делать дальше. Однако никаких конструктивных мыслей к ней в голову не приходило.

Настоятель монастыря был явно недоволен ее поведением во время преследования. Прадип Мулми принял выражение лица нравоучительное и почтенное, и мелкими шажками засеменил в ее сторону. Приблизившись довольно близко, чтобы заглянуть в лицо девушке, он начал говорить:

– Что же ты наделала, дочь моя? Разве ты не знаешь, что убийство любого живого существа на Земле – это великий грех! Разве ты не знаешь, что это мог быть кто-то из твоих родственников? Или твой будущий ребенок? Будда запретил убивать любую жизнь, он призывал действовать согласно принципам добра и благодетели. А что сделала ты, дочь моя? Ты не только обрекла себя на мучительно долгую цепь перерождений, но и прервала линию жизни этих несчастных до срока!..

Однако настоятелю не удалось закончить свою нравоучительную проповедь. Ингрид повернулась к нему лицом, гневно смерила испепеляющим взглядом и, скрипя зубами, процедила: