Это моя война

– Старик, иди ты на хрен!

Мулми немного опешил от столь грубого обращения со своей персоной, но взгляд его упал на ствол кольта, и он тут же передумал возражать. А брюнетка и не думала признавать себя виновной в чем-либо. Ее интересовали совершенно другие вопросы, ответы на которые она хотела получить как можно скорее:

– Чем читать мне ваши буддистские притчи, лучше бы ты поторопил своего гонца.

Что-то я до сих пор не вижу здесь британских солдат!

– Не беспокойтесь, он не подведет. Он быстроног и у него хорошая память. Я уверен, что солдаты будут здесь не позже завтрашнего утра.

– Очень на это надеюсь, – в голосе Эйерс сквозила не то угроза, не то ненависть. Ей ужасно надоели это вежливые монахи-недотроги, и ей хотелось поскорее убраться отсюда. Тем более, она чувствовала, что их будут искать. И, скорее всего, уже активно ищут.

Однако в джунглях уже начинало темнеть, а искать в этой чаще дорогу назад было непростым занятием даже при свете дня. Поэтому настоятель принял решение о немедленном возвращении. Тут уж девушка не стала спорить, потому как прилично устала и хотела бы уже перекусить. Да и оставлять Лунина в одиночестве, хоть и связанного, после недавнего происшествия было совсем небезопасно.

* * *

На горные склоны Гималаев уже ложились первые тени наступающей ночи. Солнце освещало верхушки джунглей багрово-желтым светом, а золотые купола буддийского храма горели священным пламенем Будды. Закат в горах был поразительно прекрасен, дикая природа как будто представала во всей своей красе перед тем, как на джунгли опустится кромешная тьма. Где-то далеко в лесу все еще орали макаки, раздавались хруст веток и посапывание какого-то крупного животного. Однако горстке людей, расположившихся в одной из комнаток гостевого домика, было не до предзакатных красот. На топчане под присмотром двух дюжих монахов лежал Олег Лунин. После своей попытки к бегству он больше не приходил в сознание. Одному Богу известно, что снилось ему все это время, но он был в полнейшей отключке. Если какой-нибудь дилетант взглянул бы на него со стороны, то, скорее всего, констатировал бы смерть.

Ингрид, присутствовавшая в этой же комнатке, не спеша, наслаждалась нехитрым буддийским ужином. После всех приключений она была очень довольна фруктовым ассорти, которое добродушно предоставили ей монахи. Мяса они не ели, и это было, пожалуй, единственным фактом, немного омрачавшим трапезу. Однако непередаваемо красивый закат и великолепное небо значительно поднимали ей настроение.

Прошло несколько минут, и девушка взглянула на часы. Хоть ей и очень не хотелось оставлять свою трапезу, она все-таки вынуждена была прервать ужин. Оторвавшись от стола, Эйерс взяла в руки какой-то небольшой чемоданчик, судя по всему, медицинского предназначения. Подойдя к одному из монахов, она сказала ему:

– Пора делать инъекцию. Через несколько минут он уже должен проснуться.

Быстро вспомнив, чем обернулось предыдущее пробуждение столь опасного гостя, монах, не говоря ни одного слова, подхватил лежащее тело, и привел его в сидячее положение. Второй его коллега, стоявший у противоположной стороны кровати, аккуратно высвободил из-под веревок правую руку Лунина. Девушка открыла несессер и извлекла из него ампулу с каким-то прозрачным веществом. Это был гидрохлорид морфина, применяющийся в фармацевтике для снятия сильных болевых ощущений, а также для успокоения рецепторов центральной нервной системы, что в ряде случае вызывало продолжительное нахождение человека, подвергшегося внутривенному введению морфина, в бессознательном состоянии. Это вещество было одним из медпрепаратов, который обязательно должен был наличествовать в составе военно-полевой аптечки.

Брюнетка мастерски отколола носик у ампулы, обмакнув туда шприц. Набрав полный шприц, она положила пустую ампулу на стол и приблизилась к связанному россиянину. Затем девушка аккуратно пережала шиной правую руку Лунина, чуть выше локтя, и осторожно ввела под кожу иглу. Выдавив содержимое капсулы в вену, она подождала несколько секунд, а затем сняла шину. Сложив все инструменты обратно в несессер, девушка обратилась к одному из монахов.

– Он будет без сознания еще примерно двенадцать часов. Возможно, после пробуждения его будет тошнить. Позаботьтесь о нем – он мне нужен живой и здоровый, – закрыв несессер и завернув использованные капсулу и шприц в дезинфицирующий пакетик, она многозначительно добавила: – И не вздумайте его развязывать! Мне кажется, вам не стоит напоминать о последствиях…

Ингрид не спеша возвратилась к своему прерванному ужину. За окном догорали последние лучи солнца, и джунгли начинали постепенно затихать. Девушка думала о том, что скоро она покинет эти неприветливые места и весь кошмар закончится. Ей не давало покоя только одно – кейс со всей информацией и важнейшим программным обеспечением исчез. Как его теперь отыскать, она не знала. Англичане будут явно недовольны такой ценной пропажей, а на обезьян всю вину не повесишь. Какой она была все-таки дурой, что положила кейс на окно! Однако дурные мысли постепенно отходили, и уступали место другим, более приятным. Горы исподволь погружались в сон, и буддийский монастырь засыпал вместе с ними.

Глава 27

Обсерватория тем временем кипела трудовой жизнью. Солдаты, как муравьи, копошились среди полуразобранной установки радиотелескопа, пытаясь как-то увеличить эффективность своей работы. Однако начало смеркаться, и занимавшиеся перегрузкой аппарата камуфляжники начали жаловаться, что в таких условиях продолжать работу они попросту не могут. Поскольку делать что-нибудь в такой темноте было действительно невозможно, Джунг принял решение об активации прожекторов, которые следовало подключить к дизель-генератору. Когда установки были включены, работа продолжилась с удвоенной энергией. Махарджан постоянно подгонял солдат, потому как промедление грозило им крупными неприятностями в лице целого взвода британских морпехов. А это никак не вписывалось в их планы. Мало того что маоистам преградили основной путь отхода, они потеряли значительное количество человек, а скорость их передвижения упала в несколько десятков раз. В горной деревушке боевики сумели раздобыть всего лишь дюжину лошадей, поэтому круг вывозимой аппаратуры постоянно сужался.

Китаянка, которая непосредственно руководила отбором наиболее ценного оборудования, тоже находилась в опасном стрессовом состоянии. Время от времени она подходила к Лаутону и, стараясь выражаться как можно более сдержанно, консультировалась с ним по поводу погрузки отдельных приборов. Тот охотно отвечал, и в его действиях не читалась вообще какая-либо встревоженность.

Сюе скрупулезно перебирала жесткие диски, на которых хранилась основная информация по работе телескопа. К ее глубокому сожалению, большинство дисков были покорежены Эйерс при отходе, и восстановить их структуру было довольно непростой задачей. Но все-таки это было возможно: она рассудила, что если заказчик выделил на проведение операции такую крупную сумму, у него хватит денег и на то, чтобы нанять группу специалистов и починить эти безделушки. Тем более; у них в руках оставался астроном – далеко не самая последняя фигура в деле активации радиотелескопа. Стоило также захватить хотя бы часть образцов материала, из которого было сделано покрытие телескопа – конечно, не алюминиевую чешую, защищающую телескоп от перегрева и переохлаждения, а то, что являлось основой аппаратного взаимодействия всех частей установки. Была захвачена и пара стальных тросов – они вроде и выглядели обычно, но все-таки имели некую специфику: волокна этих тросов не просто сплетались из стальных ниток, но еще дополнительно прокаливались, пережимались и разбавлялись каким-то веществом, которое повышало их растяжку и упругость.

Но самым главным, естественно, было своеобразное «сердце» телескопа – облучатель. Эта деталь была основополагающей в работе аппарата, и в случае ее повреждения или утери замещению она не подлежала. Облучатели частично собирались в лабораториях при специализированных научно-исследовательских институтах, а дальнейший монтаж проходил на заводах оборонной промышленности. Каждый из таких облучателей имел свою определенную форму и размер, свои рабочие характеристики и потребности в конкретном количестве обслуживания и питания. В связи с этим, естественно, изменялись и рабочие характеристики облучателя. Конкретно этот представитель выделялся именно своими возможностями охвата волновых полей: эта характеристика играла решающую роль в системе тотального контроля «Эшалон». Будь этот облучатель хоть немного меньше, вся надобность в его транспортировке отпала бы. Его ценность заключалась в его феноменальной мощности.