Должник

– Н-да, – усмехнулась она. – Никогда еще со мной так не знакомились.

– Со мной тоже.

Она пожала плечами, вновь подхватила мензурку и протянула ее ему.

– Ты был три дня без памяти, – напомнила она. – Тебе нужно набираться сил. Если ты, конечно, хочешь жить.

Он не стал возражать. На смену старому чувству, с коим он провалился в небытие, пришло новое. На смену ощущению, что он умирает, пришло другое – он выкарабкался.

И для чего выкарабкался, он уже ясно себе представлял.

2

Через два дня он поднялся и стал кое-как передвигаться по мастерской.

У Леры он больше не спрашивал – почему та возится с ним. Она приходила ежедневно. Утром и вечером. Меняла повязки, заставляла принимать лекарства, делала уколы. И приносила еду, которую он должен был съедать без остатка. Есть не хотелось, однако не хотелось и отказывать ей, Лере.

После того дня, когда он только пришел в себя, больше он Леру в комбинезоне не видел. Она приходила в белых джинсах, плотно облегавших ее стройные ноги, и в свободной спортивной майке, под которой соблазнительно очерчивались соски.

Мастерскую он не покидал. Только иногда подолгу стоял возле дверей, вдыхая свежий воздух и окидывая взглядом открывавшуюся панораму.

Автомастерская располагалась за городом. Вдали от трассы. И ему было непонятно, чем руководствовался сбежавший от Леры муженек, покупая это заведение. Кажется, он не думал об удобном расположении, потому как такового не было. С одной стороны мастерской тянулся пустырь, с другой – росли мелкие деревья. К самой мастерской вела едва накатанная проселочная дорога, терявшаяся между этими деревьями.

Лера оставила ему пачку газет, чтобы он не скучал в одиночестве. Но читать ему не хотелось. А вернее, просто не получалось. Не мог он сосредоточиться на чтении. Едва пытался, как тут же в голову лезли мысли, от которых хотелось завыть волком.

Он нашел занятие получше. В мастерской у подъемника стоял старенький «Гольф». Как сказала Лера, эту развалюху им продали вместе с мастерской. Вот с этой развалюхой он и стал возиться. Дело успокаивало. И давало возможность отключиться от тревожных мыслей. Он не был спецом в машинах. Но кое-что умел. Жизнь заставила.

Еще через два дня она сняла с него повязки. И именно тогда он заявил, что ему пора уходить. Проблемы требовали решения. Это мертвым уже ничего не надо. Но раз он остался жив – значит, следовало шевелиться.

– Считаешь, что уже достаточно окреп? – она произнесла это без всяких эмоций, словно и сама понимала, что этот момент неминуемо должен был наступить.

– Ты меня вытащила с того света. Откормила, – он грустно улыбнулся. – И я окреп, ты права.

Лицо Леры было непроницаемым. И как он ни пытался что-либо прочесть на нем, из этой затеи ничего не вышло. Лера оставалась для него загадкой. И он понял, что ему придется покинуть девушку, спасшую его, так и не разгадав загадки.

– Подожди, – неожиданно встрепенулась Лера и быстрым шагом покинула мастерскую.

Он тяжело вздохнул, словно расставаться было больно, а затем рассеянно обвел помещение глазами. Он провел здесь не так много времени. Но этих дней оказалось достаточно для того, чтобы несколько свыкнуться с временным жилищем. И многое запомнить. Эти рабочие столы с убогим инструментом. Подъемник, который не приводился в действие со времен царя Соломона. Использованные непригодные покрышки, которым самое место было на свалке. Старенький «Гольф»… А вот и дверь, ведущая в ту комнату, что на время стала для него больничной палатой.

Он ни о чем конкретно не думал. Просто фиксировал предметы, и все. Потому как если бы пришлось все обдумывать, то тут же следовало бы вспомнить, как его припечатали выстрелами вот к этому столу. И кто произвел эти самые выстрелы. А вот этого ему не хотелось. Раз за разом возрождать в душе боль не было желания.