– А что с майором Воскобойниковым? Где он может быть? – спросил представитель военной прокуратуры.
– Я не знаю. Они нас разделили. Я остался один на один с моими новыми коллегами. Мы с ними все время проводили в нашем «уазике».
– С кем? С «коллегами»? Кто это «мы»? Имена? – настойчиво говорил следователь.
– Я точно не помню. Ну, они такие, как мне показалось, интересные. Не русские, но хорошие малые.
– Кто хорошие малые? Террористы? – вскинул брови следователь.
– Да погоди ты, – осек его Батяня, – пусть человек спокойно рассказывает все, что помнит.
– Вам внутривенно вводили какие-нибудь препараты? – спросил доктор.
– Нет, не было такого.
– А вкус еды был обычным?
– Да, обычным. А что? – занервничал прапорщик Починков.
– Извините, не надо вмешиваться, пожалуйста. Ему закапывали в нос, а это можно сделать и во время сна. А можно одежду пропитать…
– Откуда вы это знаете? – удивился доктор.
Но врачу Батяня не ответил, он спросил у раненого:
– А что было дальше, помнишь?
– Да. Утром мне выдали новую форму. Она мне показалась просто великолепной. Я почувствовал радость, надевая ее. Хотя вроде бы обычная российская форма, только нашивки другие, как мне показалось – красивые. Честно говоря, мне не терпелось побыстрее ее надеть. У меня возникло чувство товарищества к тем парням, что были со мной, – ведь они тоже были одеты в такую же форму. Они так поддерживали меня, хвалили, что я молодец, что теперь я вместе с ними.
– То есть вы заявляете, что добровольно вступили в ряды террористической организации? – язвительно спросил следователь военной прокуратуры.
– Поймите, никуда я не вступал! Просто познакомился с новыми, как мне показалось, интересными людьми.
– Как и кто вас записывал на видео?
– Ребята…
– Террористы?