– Зачем кричать, Джон, – невозмутимо сказал сомалиец. – Ты меня не понял. Мы не солдаты, и умеем мы только то, чему научились сами. Мы умеем стрелять, управлять быстроходными лодками, вести торговые дела. Торговать заложниками – это ведь то же, что и торговать рыбой.
– Ладно, понял я тебя. Значит, аквалангистов в твоей банде нет.
– Почему банде, почему нет?
– Извини, – еле сдерживая бешенство, ответил американец. – В твоем отряде!
– Аквалангист у меня есть, это тот, кто служил в армии, он бывший солдат. Это он как раз умирает в своей хижине на берегу, потому что девушка стреляла в него из пистолета и попала. Но я могу найти таких людей, которые тебе нужны, в городе.
Дальше Луиза слышала только обрывки фраз, потому что мужчины отошли от ее хижины. Кажется, Абдуллахи послал кого-то в город на машине, чтобы тот передал просьбу еще кому-то. Аквалангисты – очень плохо, то, что Луиза узнала, ей совсем не понравилось. А по пути этот гонец должен был выполнить поручение американца. Это поручение Луизе не понравилось еще больше. Гонец должен был через кого-то получить фотографии Луизы Уинтер и Глории Карсон. В конце беседы американец недвусмысленно дал понять главарю пиратов, что если они не найдут контейнер, то денег им не видать. Тут Луиза засомневалась. А стоит ли так обращаться с теми, кто является хозяевами побережья? С теми, кто не очень-то любит иностранцев и особенно американцев. С теми, кто их терпит только из-за денег. Не будет денег, не будет дружеских отношений. Рискует этот Джон! А затем она услышала приказ, который наверняка касался ее.
– …не кормить, не поить, обращаться плохо, грубо! Пусть ощутит, что такое настоящий плен. Позже я вернусь и поговорю с ней.
Дело приобретало иной оборот. Луиза решила, что узнала достаточно, и теперь ей нужно обязательно бежать. Тот подкоп, который она сделала, будет виден снаружи, если кто-то при свете дня обойдет хижину. Сейчас еще не рассвело, и следует поторопиться.
Прислушиваясь, девушка замерла. За стеной хижины кто-то разговаривал. Это были сомалийцы, причем один чему-то смеялся. Потом шаги удалились, и кто-то откашлялся у входа. Луиза опять приникла к щели, но, кроме все того же охранника с автоматом на плече, никого не увидела. И тут охранник взялся за дверь и рывком открыл ее.
Мысли понеслись в голове Луизы как вихрь. Она догадалась, что приказ американца, касающийся пленницы, был передан. И этот урод в грязном вонючем камуфляже понял его по-своему и решил долго не ждать. Наверное, его должны скоро сменить, и он решил… Ах ты, мерзавец!
Сомалиец вошел, блестя зубами в темноте. Он оставил автомат в стороне и стал что-то говорить. При этом он дышал очень шумно и прерывисто, как это делают возбужденные люди. Бить будет или попытается изнасиловать? Луиза склонялась в пользу последнего предположения. Она стала шептать:
– No, don’t! Do not touch me![4]
Опыт подсказывал, что отрицательные частицы и умоляющие интонации понятны на любом языке. И они очень расслабляют и распаляют насильников. Ну-ну!
Сомалиец грубо схватил ее в темноте и рывком притянул к груди. Луиза ощутила вонючее дыхание человека, который давно не чистил зубы, если он их вообще когда-то чистил. Она стала шевелить плечами и толкаться кулачками, изображая слабое сопротивление. Пират стиснул ее и стал губами искать ее рот.
Последовал мощный рывок с ударом руками изнутри по охватившим ее рукам пирата. Затем захват его правой руки и простой бросок через плечо. Но вот только в конце, когда сомалиец приземлился, Луиза сразу заломила ему руку за спину, присела, надавив коленом на поясницу, и двумя руками схватила его голову. Резкий рывок за подбородок на себя и одновременный поворот в сторону. Позвонки хрустнули, и тело обмякло.
Луиза мгновенно подскочила к двери и, приоткрыв ее, прислушалась. В деревне было тихо, если не обращать внимания на звуки из загонов скота да пофыркивание верблюдов. Где-то на востоке небо начинало светлеть. Значит, через час с небольшим начнется рассвет, и надо спешить.
Обшарив труп охранника, Луиза сняла с него поясной ремень, на котором висел в самодельных ножнах самодельный нож. Не ахти какое оружие, но в ее положении выбирать и капризничать не приходится. Лучше, конечно, настоящий армейский нож, потому что там особая сталь, особая закалка, заточка. Армейский нож можно метать, потому что в нем имеется балансировка. А еще на ремне висел самодельный кожаный мешок, в котором болтались два магазина к автомату. Луиза раскрыла его и пальцами пощупала. С патронами!
Осторожно покинув свою тюрьму, девушка двинулась по деревне, стараясь держаться стен хижин. Обитателей было не видно, но это ничего не значило. А вдруг у них принято по ночам охранять скот от шакалов, гиен и леопардов. Темные тени изгородей виднелись практически у каждой хижины. Луиза уже убедилась, что они построены из колючих растений и на них лучше не натыкаться.
Справа потянуло запахом моря, там же шелестел прибой. Значит, нужно двигаться таким образом, чтобы море все время оставалось справа, это будет приблизительно направление на запад. Хотя Луизе был не столько важен запад, сколько побережье на западе, где затонула несчастная «Венера».
Пробираясь между хижинами, девушка неожиданно натолкнулась на старенький джип с открытым верхом. Лет автомобилю было очень много, но раз он тут стоял, и не на спущенных шинах, то можно было предположить, что этот старичок исправен и еще ездит. Пошарив рукой по приборной панели, Луиза нашла ключ, торчавший в замке зажигания. Правильно, от кого тут прятать ключ, если во всем поселке ездить на машине умели всего два-три человека.
ebooksa