– Ясно, – с угрюмым видом кивнул Андрей.
– Уходить надо, – посоветовал подошедший Маштаков. – Мы тут такой шум подняли, что скоро все местные погранцы сюда сбегутся. Или тот тип, что смылся, подмогу приведет. На запад или на восток. Лучше на восток, потому что…
– На юг уходим! – отрезал Андрей. – Через границу. Пока никто сюда на шум не приехал. Уйдем в Эфиопию, избавимся от преследователей сомалийских бандитов. А там нас никто не знает.
– А если нарвемся на эфиопцев?
– Вот когда нарвемся, тогда и решим, что делать! Оставить этим воды, немного еды и перевязочные средства. Уходим, быстро!
Глава 7
Все четверо лежали на траве и отдыхали. Это был один из редких зеленых участков в засушливом районе в пойме пересыхающей реки Фарэн. Так, по крайней мере, показывала карта, отобранная у эфиопа. Рыськин лежал на боку, подложив под голову кулак и подтянув ноги к груди. Маштаков, богатырски раскинувшись на траве, глубоко дышал, отчего его грудь вздымалась горой и мерно опадала. За кисть спецназовца была привязана хитрым морским узлом веревка, второй конец которой опоясывал талию худенького, с обритой наголо головой паренька-эфиопа. Почти восемь часов группа уходила от границы, и почти все это время бегом. Последний час Маштаков буквально тащил паренька на себе.
Когда они после нападения неизвестной банды и перестрелки ринулись переходить эфиопскую границу по глубокой долине, то довольно быстро натолкнулись на тот караван, который и ждал возле границы Шараф. Десяток ослов тащили огромные тюки в сопровождении пятерых сомалийцев и одного эфиопа. Спецназовцы поняли, что это и есть тот самый проводник, по тому, что тот шел впереди и присматривался к одному ему известным приметам на местности.
Потом в поле зрения появились эфиопские солдаты. Они первыми успели на звук стрельбы. Эфиоп оказался парнем опытным и тертым калачом. Он знал английский, знал множество местных наречий и был не по годам сообразителен. Он быстро понял, что нужен этим троим белым, что они не врут насчет Шарафа и его подручных. И что ему, чтобы избежать возможных неприятностей от сторонников и партнеров покойного Шарафа, лучше удалиться из этих мест на некоторое время.
Сомалийцы бросили караван и разбежались, а эфиопа, назвавшегося Поло, спецназовцы захватили с собой в качестве проводника по стране и переводчика. Эфиопия не Сомали, здесь каждый второй английским языком не владеет. Особенно в провинции. И вот длинный переход закончен. Теперь можно считать, что они ушли из опасного района и что пограничники об их присутствии не узнали. Правда, если они поймали кого-то из сомалийцев, что шли с караваном, и допросили… но это вряд ли. Те, скорее всего, рванули на свою территорию, где им почти ничего не угрожало. Ну, может, недельку в камере и немного дубинок по спинам.
В кустах совсем рядом что-то тихо шевельнулось, но Андрей это движение уловил. Пистолет мгновенно оказался в его руке. Через какое-то время шорох повторился, но раздался он с другой стороны. Еще там качнулась ветка. Андрей стал всматриваться в заросли и увидел пятнистую шкуру леопарда.
Симпатичная кошка. Кажется, они забрались на ее территорию, и теперь хищник принюхивается к незваным гостям и обходит их стороной. Так называемый сомалийский леопард не так огромен, как азиатский или американский. Этот не больше собаки и очень осторожен. Вот и сейчас он неслышно приблизился и так же неслышно ушел подальше от людей.
Пора было поднимать команду.
Андрей подошел к ручью и поплескал себе на лицо водой. Он ощущал себя отдохнувшим, и все было бы хорошо, если бы не голод. Сейчас они доедят остатки консервов и размоченного в воде хлеба, который успел прилично засохнуть за время последнего перехода. Потом можно будет купить еды за остатки долларов…
Спецназовцы зашевелились, тут же проснулся и Поло. Паренек выглядел плохо, у него даже круги под глазами появились, но он старался держаться и не падать в глазах этих белых. Чего уж он там себе напридумывал, насочинял, но глядел он на крепких высоких чужеземцев с симпатией. Даже с некоторым восторгом. Наверное, в душе он был еще мальчишкой, а в белых угадал представителей тайной профессии.
– Командир, – копируя обращение парней к Андрею, обратился Поло. – Идти надо туда. Там мужской монастырь, христианский. Там можно попросить убежища, нам дадут поесть, укроют от врагов.
– Что значит христианский? – уточнил Андрей. – А есть еще и другие?
– Монастырей других нет. Есть храмы… мусульманские. Их много по границе с Сомали. И по сторонам смотреть надо внимательно. Тут часто грабят. Места плохие, бедные. Через плато иногда приходят из Сомали группы повстанцев, как они себя называют, занимаются разбоем, а потом снова возвращаются туда. Там горы, в них можно спрятаться, и граница плохо охраняется. Солдаты и полиция редко успевают настигнуть их.
– А что за монастырь?
– Я не знаю, как он называется. Просто помню, что на горе и к нему ведет одна дорога. Точнее, тропа. Монахов в нем осталось мало, человек двадцать и те старые. А раньше там была большая община, и еще хранилась какая-то христианская реликвия. Чуть ли не со времен Великой Македы. Так у эфиопов звучал титул царицы Савской.