Кто-то из моих коллег интересуется:
– Что мы должны делать?
– Двое займутся уборкой здесь. Двум предстоит заняться вагонетками, смазать колесные оси и подшипники. Еще двое должны пройти по кольцу и осмотреть рельсовые пути…
Степаныч и три его товарища предпочли остаться неподалеку от лифта, занимаясь уборкой «трибун» и подготовкой «болидов». Ну, а мы с Чубаровым, вооружившись фонарями, двигаемся вдоль узкоколейной железной дороги. Без фонарей в тоннеле ни черта не разглядеть – лампы под потолком висят метров через двадцать, освещая лишь небольшое пространство под собой. В промежутках темень – хоть глаза выколи.
Фонарями нас обеспечил комендант, он же приказал взять одну из вагонеток для сбора разного рода мусора, сопроводив сие действие словами:
– Рельсы и пространство между ними должны быть абсолютно чистыми. Я проверю лично! После прошлых заездов в кольце прибирались, но мало ли – вдруг кое-что осталось?..
Вот мы и заняты поисками этого «кое-что». Врач висит на вагонетке и тянет рычаг тормоза, чтобы она не разгонялась под горку, я иду впереди и освещаю фонарем путь…
В тоннеле стоит жуткая вонь. Этакая смесь из кисловатой плесени от застарелой сырости и отвратительного запаха гниющей плоти.
Местами попадаются обломки колесных пар или механизмов сцепки. Несколько раз мы наткнулись на гниющие человеческие останки: отрезанную ладонь, кусок черепа с пучками волос, внутренности кишечника. Находя подобный мусор, я прошу напарника остановить вагонетку. Он виснет на тормозе, и та, противно визжа колодками, плавно замедляет ход. Я принимаюсь закидывать мусор в ее недра…
После дня, проведенного в морге, вид останков больше не напрягает. Врач вообще относится к данной работе как к чему-то обыденному. Как к дежурной уборке больничного коридора.
Длина кольцевого штрека оказалась довольно приличной.
Начав движение от холла с трибунами, мы прошли в горизонтальной плоскости не менее сотни метров, прежде чем в тоннеле появился уклон.
«Все верно, – отметил я про себя. – Именно так Даниэль и рассказывал».
Уклон растянулся на добрую треть километра. Затем «железка» пошла ровно, и я опять насчитал около трехсот метров. Время шло, и тележка от нагруженного «добра» становилась все тяжелее. Ну, а потом начался подъем, и нам пришлось толкать транспортное средство вдвоем…
На подъеме собирать железяки и останки становится особенно трудно. Чубаров повисает на тормозном рычаге, я загружаю. Потом мы с невероятным усилием трогаем ее с места и продолжаем движение…
– Тоже примерно триста метров, – вытираю пот со лба, когда тоннель выровнялся.
– Что, Евгений Арнольдович? – спрашивает еле живой врач.
– Четыре участка по триста метров. Итого получается тысяча двести.
– Это вы о длине кольца?
– О ней.
ebooksa