Они не дергаются, сидят, раскрыв рты. Держим их под прицелами. Я говорю:
— Леха, объясни им.
Леха набирает воздух, чтобы начать изложение, а я, перехватив автомат в левую руку, делаю несколько шагов вперед и надеваю Анверу наручники. Анвер молчит. Не сопротивляется. Есть ум еще, мозги целы пока. Я присаживаюсь на край стола, чтобы всех видеть. Смотрю, что делает Леха. Он классный парень, настоящий бодигард. Перед началом разговора он обыскивает анверовских боевиков и забирает оружие, какое находит. Он пятится к двери и зовет охранников. Просит их позвать всех, кто тут есть. Полная горница собирается. У всех Леха отбирает оружие и рассаживает на диван, на стулья, на пол.
Теперь можно и говорить. Леха и говорит. Гладко и выразительно излагает. Не ожидал от него. Напрактиковался, видно, на рисовом бизнесе. То, что Леха говорит, я не слушаю. Смотрю на Анвера. Вот его лицо. В метре от меня. Крепко сжатые челюсти, желтоватая кожа, короткие волосы с проседью. Я вспоминаю, как он рассказывал о своей семье, называл меня братом, как мы сидели под яблонями в саду и курили… Как это было давно. Как он лгал тогда… Гляжу ему в глаза, надеясь увидеть знакомую и черную бездну страха. Но нет, он не боится, обычные у него глаза. Такими я их и знаю. На что он надеется? Думает, джанкойские парни спасут? Думает откупиться? Ясно, он про Киев не знает ничего. Может, он смерти не боится? Он сжимает зубы все сильнее и сильнее, скулы все более заостряются, лицо становится еще более диким, птичьим…
— Анвер продаст и предаст любого, — доносятся до меня слова Лехи. — Любого подставит ради своих целей! Вы практически ничего не знали о его целях и практически ничего с этого не имели! Из-за Анвера недавно убили Женьку! Он его отдал!
По команде Лехи приносят магнитофон и ставят кассеты. По кругу идут фотографии. Это бывшие друзья Анвера, убитые по его приказанию. Парни, я вижу, не имеют опыта в подобных разборках. Они привыкли считать себя мощной бригадой, спаянной дружбой и преданностью. Тайные операции за спиной — для них откровение. Братва уже все поняла. Сидят поникшие, косятся на Анвера, качают удивленно головами.
Леха говорить закончил, кассета в магнитофоне остановилась. Тишина тяжело повисла в комнате.
— Теперь вы все знаете. Вы сами решите, что делать, — говорю я.
Молчание продолжается. Но и молчание бывает разным. Оно работает, в нем зарождаются последующие действия. Молчание продолжается, но тишина в комнате более не кажется такой гнетущей. Решение принято. С дивана поднимается Коля-«гора» — это с ним я столкнулся в кафе, когда только приехал в Джанкой. Он делает несколько шагов ко мне. Леха беспокоится и чуть приподнимает ствол автомата. Это он зря. Коля-«гора» подходит, замирает, на его лице виноватая улыбка.
— Ты нас прости, — говорит и обнимает за плечи.
У меня даже слеза навернулась. Парни честные. Не придется их крошить из автоматов в кровавое говнище. У них хватает ума не покрывать подонка. Коля-«гора» освобождает меня из своих медвежьих объятий и оборачивается к бригаде.
— Ну что? — спрашивает он.
Никто не произносит и слова, но и без слов понятно. Он подходит к Анверу и поднимает того со стула. Я вглядываюсь ему в лицо, пытаюсь прочесть по глазам хоть что-то, увидеть в них черную пустоту страха хотя бы. Нет, он не боится…
Коля-«гора» делает резкое движение, хрустят шейные позвонки, Анвер падает на пол. Теперь это уже не Анвер, а мертвое мясо. Коля-«гора» поворачивается ко мне всей своей многокилограммовой тушей и спрашивает:
— Что дальше, босс? Какие указания?
Я смотрю на Анвера. Зачем мне на него смотреть?! Не смотрю больше. Да и не Анвер это теперь — покойник.
Ноги подкашиваются, и я опускаюсь на стул. Лютой усталостью вдруг наливается каждая клеточка тела, и нет сил и желаний распоряжаться.
Киваю на Леху и говорю с трудом:
— Вот ваш новый шеф. Леха в курсе всех дел, и вы его знаете лучше меня. Все вопросы решайте с ним. А мне отдохнуть надо.
Выхожу из дома и сажусь в тачку. Глаза закрываются, и не хочется никуда ехать. Несколько парней суетятся вокруг, говорят, куда я могу ехать.