– Тебя за смертью посылать, – ворчливо приветствовал его Олег. – Докладывай. Уложил ребенка в кроватку?
– Спит, как мертвый, – отчитался Максим. – Там еще один присутствовал. И что за народ… – начал он жаловаться.
– Храпел? – простодушно спросил Крутасов.
– Если бы. В Интернете сидел, представляете? Уму непостижимо. Часовой на посту бродит по *censored*сайтам и скачивает полюбившиеся страницы на жесткий диск. Вот это служба, мужики…
– Теперь понятно, почему он задержался, – хмыкнул Оленич. – И этот голодный блеск в глазах… Полюбовался голыми тетками, проверил почту, обновил свой статус в «Одноклассниках»…
– Не говори, – уклончиво отозвался Максим. – Как дома побывал.
– Ладно, заткнулись, – отрезал Олег. – Войско царя небесного, блин… Энди, ты еще с нами? – потрепал он за плечо дрожащего водителя, и тот резко вздрогнул. – Успокойся, твои коллеги и товарищи живы. Небольшой терапевтический курс, и они могут снова трудиться на благо демократии во всем мире. А теперь потихоньку трогай с места, забирай вправо и становись под навес.
Тот волновался, едва не сбросил ногу со сцепления. Машина рывками подалась с места и вскоре встала с краю под навесом рядом с пожилым микроавтобусом. По приказу Олега Энди погасил фары. Смена параллакса – тот же двор, но с другого ракурса. Теперь напротив – темная беседка, штабеля крытой тары, еще одни закрытые ворота – возможно, зимний гараж. Царило безмолвие. Десантники не выходили из машины, ждали. Лица пассажиров в темноте не вырисовывались. Тактика своеобразная, но Олег надеялся, что сработает. Пятеро сотрудников секретного объекта уже обезврежены, если двигаться такими темпами – поступательно, без нахрапа…
Зашевелилось что-то справа, закряхтело, выбралась из-за угла невнятная фигура. Человек, похоже, недавно проснулся (или вышел из Интернета, что, собственно, одно и то же). Остановился на углу, почесался, впился пристальным взглядом в помалкивающий джип. Он явно слышал, что въехала машина.
– Ну, давай же, мужик, думай скорее… – недовольно заворчал Оленич. – А то стоишь тут, Фаберже свое чешешь…
Очередной охранник вышел из оцепенения, неторопливо направился к джипу.
– Без суеты, парни, – проворчал Олег. – И никакой агрессии, бьем вежливо, уважительно, не забывая, что перед нами наши потенциальные друзья.
– Это мы можем, – подхватил Максим. – Рассыплемся в учтивых реверансах, дескать, сэр, мы, конечно, не имеем чести быть вам представленными, но так уж складывается в этот томный вечер… – И резко отбросил от себя дверь. Она ударила подошедшего работника по животу и по коленке, тот согнулся, глухо охнув. Вскрикнуть не успел – десантник вывалился из машины, дернул его за обе ноги, а когда тот рухнул, привычно сцапал за горло и перекрыл кислород.
– О, Иисус… – обреченно вымолвил Энди.
– Да, Энди, членов нашей патриотической организации тренируют, как ваших «котиков», – не преминул похвастаться Олег. – А вашим парням, и тебе в частности, хорошо бы усвоить поговорку, бытующую у диких народностей: любишь кататься – люби и саночки возить.
– Я не понимаю… – шептал, обливаясь потом, морской пехотинец. – Зачем вы это делаете? Это так жестоко… Здесь не занимаются ничем противозаконным…
– Молодец, Максимка, – хмыкнул в затылок Оленич. – Все, что нас не убивает…
– То мы сами убиваем, – прошипел в открытую дверь Болдин. – Да живой этот кекс, живой… Эй, мужики, багажник открывайте.
– Энди, – встрепенулся Олег. – А ну-ка открывай багажник!
Вздрогнула машина – Максим загружал в грузовой отсек очередного мученика. Олег с Григорием вываливались наружу. Крутасов остался в салоне – с наказом контролировать старину Энди. Крупная галька хрустела под ногами. Дальнейший ход действий снова отсутствовал. А действовать экспромтом не всегда полезно. Судя по всему, плацдарм отвоевали. Хотя – минуточку. Из темноты беседки вдруг явственно прозвучал сухой звук взводимого затвора. Олег уже летел под защиту распахнутой дверцы, а Григорий вдруг сделал впечатляющий прыжок в обратном направлении, схватил с земли относительно увесистую гальку и швырнул ее во тьму беседки с такой силой, что чуть не вывернул руку из сустава. Судя по ответному глуховатому вскрику, камень нашел свою цель.