— Хозяин, Виктор, на хате, априори, — паук. Люди приходят и уходят, а он все время там находится, безотлучно. Потому и хозяин по праву.
— Ты смотри, верно, — удовлетворенно закивал Виктор. — Сам додумался или рассказал ответ кто?
— Стол и слонята — это стол и табуреты, — игнорируя вопрос, продолжил Мартын. — Волчок — дверной глазок. Расческа — это вешалка. Медиатор — совок. Лепесток — носовой платок. Стельки, ты их стирами называешь, это карты.
— Вау! Мартын, да ты тюремные азы рубишь. С тобой можно мазево поботать о жизни за забором…
— Я надеюсь, ты не будешь меня спрашивать, где, когда и сколько я чалился? К нашему делу это никак не относится! — ставя точку на данной теме, отчеканил Мартын. В его голосе прорезались металлические нотки.
— Ну, раз не хочешь, не буду. Хотя не думаю, что за твоей откровенностью последует какая‑нибудь подляна. Я, например, никогда ничего не скрываю о своем прошлом. Три ходки, как с куста. Две — звонком, одна по амнистии. Тоже мне тайны, — недоуменно пожал плечами Ключник и начал листать тетрадь. — В принципе, я так понимаю, что с этим клиентом все понятно. Ежедневно все происходит по одному сценарию. Плюс минус какие‑то мелочи. Девять тридцать — за ним домой заезжает на «Тойоте–Камри» водитель. В десять — начинает работу в офисе. Тринадцать ноль–ноль ― он обедает в кафе «Десна». Четырнадцать ноль–ноль ― возвращается на работу. Пятнадцать тридцать ― выезжает к любовнице — Дорощук Екатерине по трижды записанному адресу, — не удержался от подковырки Виктор. — Проводит у нее два с половиной — три часа. К семи вечера возвращается на полчаса — сорок минут в офис «Гаммателеком». Восемь — начало девятого ― уже дома. Законопослушный, «правильный», порядочный член общества. Хоть завтра в депутаты. А мы его — хлоп. Увалим чекиста сраного, мочканем ― только в путь…
— «Он в прошлом красный офицер, его нам ставили в пример», — пропел Андрей и подмигнул Виктору.
— Не красный, а младший… Хотя да, он же подполковник в отставке. Так, как ты изобразил, будет правильно.
— Настоящий мужчина без женщины неуязвим.
— Это тоже…
— Это я к тому, что они вышли. Записывай время, — перебил его Мартын и кивнул в сторону подъезда.
— Все, как ты и говорил. На час раньше. Семнадцать десять. Мартын, неужели у тебя не ноет все внутри при взгляде на ее тело? — Быстро черкнув цифры в тетрадь, Ключник с восторгом уставился на грациозной походкой профессиональной манекенщицы направляющуюся к машине актрису. Она была утонченна, хрупка, скромна и в тоже время невообразимо сексуальна. Легкое флеровое одеяние было похоже на серое облако, витающее само собой вокруг ее тела. Его прозрачность выгодно демонстрировала юные гибкие формы. Она оперлась на руку спутника и неторопливо вплыла в салон автомобиля через правую заднюю дверцу, предупредительно открытую шустро выскочившим водителем.
— Вот это да! Какая киска! — продолжил восторгаться Ключник. — Почему нам Фрол не поручил выкрасть ее? Ах–ох–эх! Женские часики! Один часик — пятьдесят долларов! Я за нее отдал бы целую сотню. Даже полторы. Нет, две! Двести баксов за один час! Успел бы раза три. Не меньше.
— Так выбери время, пойди, предложи. Сходи для начала на ее спектакль. На Ричарда Баха. На «Чайку по имени Джонатан». Потом за кулисы, с цветами. Ахи–охи–вздохи. Дикие восторги от ее тонкого понимания сути произведения и безумно талантливой игры. «Мартини», конфеты, фрукты. Благодаря нашему трехдневному занятию вкусы ты ее уже знаешь.
— Сигареты R-1…
— Именно. И это тоже. Потом все по типовому сценарию конфетно–букетного периода. Трепетно бьющееся сердце. Объяснение в любви, желательно в стихах. И двести баксов, в довесок, уже в конце, для закрепления успеха. Чем не реальная тема?
— Да–да! Скажешь тоже! С моей уркаганской рожей только и ухлестывать за такими комнатными канареечками… И вообще — на хрена мне эти интеллигентные понты? — Ключник скривился, как от зубной боли. — Да я за две сотни американских тугриков сниму сауну на ночь с двумя финдеперсовыми биксами… эти телки такое вытворяют… Такое… Ты себе представить даже не можешь…
— Почему не могу? Мозги через член высасывают? — Мартын зевнул, завел двигатель, и «четверка» пристроилась в фарватере «Тойоты» Ковалева.
— Точно! Откуда знаешь?
— Обычная характеристика качественных блядей! Я бы удивился, если б ты сказал что‑нибудь другое. Значит, тебе, Виктор, слабо склеить порядочную девушку?
ebooksa