Игра втемную

Теперь полковник мог вытащить свою «козырную карту»:

— Осмелюсь доложить, генерал, мои агенты в Ла-Пальмасе только что сообщили, что в городском полицейском участке произошло убийство двух солдат и капрала. Везде развешено описание предполагаемого убийцы. Судя по всему — это наш герой.

Если его еще не нашли, а это, наверняка так, иначе все газеты трубили бы о проницательности и расторопности служителей закона, то он уже на обратном пути. Остается только ждать. Возможно, в пути возникли непредвиденные обстоятельства. Их тоже нельзя сбрасывать со счета. А то, что на нем есть кровь — явно говорит, что он наш.

— Хорошо. Идите, полковник. Как только появится Андреев — немедленно с докладом ко мне. Оба!.. Да… Передайте, чтобы ужин мне подали в спальную. Пусть его принесет Лючия… Через полчаса.

— Слушаюсь, мой генерал.

После ухода полковника, Гонсалес долго и задумчиво смотрел на карту мира, висящую за огромным, массивным столом из мореного дуба. В его сознании мелькали образы Гитлера, Муссолини, Франко, Сталина, Чаушеску, Пиночета. Парады, стройные ряды вооруженных гвардейцев со штандартами. Завороженные, неисчислимые толпы людей, жадно ловящие каждое слово, доносящееся с высоких трибун о славе и величии их вождя, о его вселенском предназначении вершить человеческие судьбы, и о счастье, выпавшем на долю каждого, жить в одну эпоху с ним. Цветные картинки сменялись черно-белыми. Те же гвардейцы, в полевой форме, измазанные грязью и кровью корчились в предсмертных судорогах на поле боя, с последним вздохом произносили имя величайшего из великих. Стервятники, парящие над неподвижными телами высматривали себе добычу повкуснее, благо было из чего выбирать. А сквозь пелену смрадного дыма от горящих танков и бронемашин проступали все новые и новые полчища неистребимой армады. Мерно чавкая сапогами по зловонной «каше», состоящей из дождевой воды, глины и обильно сдобренной гниющими останками человеческих тел, они шли, втаптывая в землю отработанный материал — своих врагов и собратьев по оружию. На их лицах не проступает никаких эмоций. Ни тени сомнения в правильности своих действий. Цель поставлена и будет достигнута. Чего бы это ни стоило. За их спинами разрушенные и разграбленные города, порабощенные страны и континенты… Генерал представил себя, на белом коне, проезжающим через Триумфальную арку, под восторженные крики смеющегося от радости народа, которому он даровал свободу от рабства всяческих безумных идей: демократии, либерализма, несущих хаос и смятение в души. Над площадью кружатся лепестки роз. Гонсалес ловит летящие букеты цветов. К нему тянутся руки верноподданных, желающих прикоснуться к святому. Тянутся… Внезапно, эти руки хватают его, грубо стаскивают на землю. Перед глазами теперь ноги. Они его бьют. Очень больно бьют. Опять руки. Его волочат по мостовой. Привязывают и головой вниз вешают на балконе собственного дворца. В него плюют, бросают камни. Воронье пытается выклевать ему глаза. Кто-то режет веревку. Он падает. Его снова куда-то тащат. Ставят к стене. Отделение солдат, его бывших гвардейцев, передергивает затворы и, по команде: «Пли!», выпускает в него шквал огня. Какая нестерпимая боль… Но это еще не конец мучениям. Его бросают в яму, обливают бензином и поджигают. Он еще жив. Он чувствует, как пламя охватывает его, как пузырится и лопается кожа. Нестерпимо воняет горелым мясом. Сердце заполняет всю грудную клетку, не выдерживает и разрывается. Кровь, его кровь, хлынувшая бурным потоком, заливает все. Больше ничего не видно. Только алые, густые потеки на карте мира, висящей за огромным массивным столом из мореного дуба…

Генерал тряхнул головой, отгоняя жуткое видение. Вытащил платок и вытер с лица и затылка холодный пот. Судорожно передернулся и оглянулся вокруг. Страх еще не покинул его. «Почудится же такое. И, как явно. Бр-р. Нет, определенно, мне надо хорошо отдохнуть и расслабиться. Что-то нервы совсем расшатались». Он подошел к селектору и нажал кнопку.

— Что с моим ужином?

— Ужин готов, сеньор… Только, прошу прощения, Лючия не сможет Вам его, как следует подать. Придет Фелисия.

— Что еще? — повысил голос генерал.

— Понимаете, женская физиология… Она…

— Физиология?! Да они что там, сговорились что ли? — взревел Гонсалес, — Всех сгною в рудниках, шкуры на ремни пущу. У меня тоже физиология!!! — он схватил со стола тяжелую хрустальную пепельницу и с силой запустил ее в стальную дверь. Осколки, мелким бисером рассыпались по каменному полу…

Глава 25

Ночная прохлада, мягким, влажным покрывалом накрыла безбрежный лесной океан. Смешение красок черного неба и изумрудно-малахитовых джунглей, разбавленных мерцанием звезд, создали, поистине, фантастическую декорацию предстоящего феерического зрелища. Его основные роли давно распределены великим режиссером — природой. Периодически меняются лишь актеры, в силу различных причин. Зрителей на этом спектакле не бывает. Любой, попавший в яркий свет лунного софита, вольно или невольно, становится участником представления… Т-с-с… Невидимый оркестр цикад отыграл прелюдию и в сопровождении легкого ветерка дующего в органные регистры листвы, уже начал свою основную партию. На подмостки выходят первые действующие лица. Они ухают, издают приглушенный рык, шуршат в траве, хлопают крыльями. Они ищут своих партнеров по сцене. Кем те окажутся, Пьеро или Арлекино, жертвой или палачом — определит его величество, случай. Без этого нельзя. Невозможно. Исчезнет вся драматургия сюжета, интрига. Ведь, именно поэтому, места отыгравших себя, не вносящих в действо ничего нового, лицедеев, занимают молодые, талантливые герои. Их игра несет с собой какую-то непредсказуемость, новый поворот, какое-то неистовое стремление к совершенствованию. Ему же предела нет. Именно поэтому, на протяжении многих тысячелетий, изо дня в день, точнее, из ночи в ночь, пьеса производит ошеломляющий фурор. Так было, есть и будет. Изменить закон жанра — значит, нарушить природный баланс, пропорцию. Это катастрофа. Пусть не сиюминутная, но катастрофа… Занавес опустится с первыми лучами восходящего солнца. Спектакль прервется, но ненадолго. Лишь на время дневного антракта. А пока…

В доме шамана все спали. Колдун, Гомес и Мельник — внутри, Сергей, укрытый плотным покрывалом — на террасе. Рядом с ним, сидя на табурете и склонив голову на колени, мирно посапывала Селесте. Где-то в округе, невидимой тенью бродил Саид. Поделив ночь пополам с Игорем, они охраняли подступы к жилищу. После исчезновения группы Андреева, Гонсалес мог организовать ее поиск, обнаружить трупы своих бойцов и устроить массовую облаву, что было бы весьма некстати. Нужны, хотя бы, еще сутки, чтобы майор пришел в норму, если конечно, прогнозы колдуна верны…

Сергей что-то пробормотал. Селесте, мгновенно встрепенулась и с тревогой посмотрела на него.

— Что?… Что тебя беспокоит? Только скажи. Я все сделаю… — она промокнула его губы влажным марлевым тампоном.

— Се-лес-те… — с трудом, по слогам произнес Андреев. Веки дернулись один, другой раз и с третьей попытки ему удалось открыть глаза. Девушка закусила зубами свой маленький кулачок, чтобы не закричать от радости. «Хвала Богам! Он вернулся».

Майор обвел взглядом вокруг себя. Приподнялся на локтях. Посмотрел на Селесте.

— Где я? Почему мне знакомо твое лицо? Кто ты?