Белый ферзь

Выйди «Час червей» на экраны, и «А ты как думал?» — тоже почти наверняка застряло бы в лексиконе. Ее, между прочим, по фильму произносит именно злодей второго плана, Колчин. Потом и заваривается финальная каша в салоне вертолета…

Ломакин таким образом ПОПРОСИЛ помощи у Колчина. Не Ломакин. Гурген, Гурген, противостоящий неожиданному сэнсею, вырубившему партнера-партнеров Гургена, — а от них зависит, быть фильму, не быть фильму.

Что ж. Как там? Драка была сложная, репетировали сотни раз. Без дураков, в контакт. Что ж, герой-каскадер…

«ОН резко присел и бросил руки в стороны, стряхивая с себя непомерную тяжесть людских тел. Кто-то повалился, кто-то устоял, но — выпустили. ОН нырнул вниз с разворотом корпуса и, уйдя в „мертвую зону“ для противника, достал бандита фронтальным ударом ногой в корпус. Пистолет отлетел, брякнулся о железо…»

Да-да. Только пистолета нет. Чем заканчивать будем, коллега? Помнится, герой по фильму победил. Партию героя заученно вел Ломакин, не ошибся, не осекся, помнит, собака! Полная имитация крутосваренного поединка почти равных соперников. Иначе неинтересно. Зрителям.

Однако зрители сортирные тоже с трепетом ожидают концовки — не в кинозале, чай, где трепет отстраненный!..

Как бы не выкинул Ломакин номер типа того, что выкинул Гришаня Михеев на показательных в Германии — перекладывание ножа из правой в левую… Ножа, впрочем, тоже нет, как и пистолета.

Ломакин выкинул номер. Но не типа того. В последней комбинации (сотни! сотни раз отрепетированной!) он вдруг не поставил сюто-уке, не самый сложный внутренний боковой блок.

Колчин запнулся на долю мгновения. Понял: Витя раскрылся сознательно: ну? в корпус! и закончим…

Гм! Буду бить аккуратно, но сильно! Вот, пожалуйста, еще одна нетленная фраза!

Колчин ударил аккуратно и… несильно. Очень натурально. В миллиметре от ломакинского корпуса обозначил.

«Гурген» очень натурально отлетел, ушибся всей спиной о кафельную стену, опустился на корточки, ослаб.

Всё вместе, от начала до конца, от незадачливого «замка» мордоворотливого балбеса до с честью проигранного «Гургеном» боя, — заняло не более минуты. Ну, двух.

Это лишь в кино драки длятся и длятся. Кстати, две трети времени в сортире отняла именно ПОСТАВЛЕННАЯ ДЛЯ КИНО ранее — драка. Однако Ломакин не зря считается каскадером в первой десятке — на стенку он налетел основательно, не щадя. И ведь не довел ЮК удар, не довел. Иначе бы Ломакин сейчас не хрипел угрожающе, безмолвствовал бы Ломакин, подобно двум мешкам с дерьмом, — как они? не-ет, не очухались пока…

Ломакин ненавидяще испепелял чужака взглядом и хрипел:

— Ты! Ты погоди у меня! Мы еще с тобой встретимся! Ты! Встре-етимся! А ты как думал?!

Всё о’кей, Виктор. Прощевай. Не обессудь. Твоя просьба сполна удовлетворена. Твой кредитор-Профиль теперь от тебя ни в жисть не отвернется. После столь блистательного «Ватерлоо» — да, поражение, но како-ое!.. Только не вляпался бы ты снова куда-нибудь, Виктор. Глядишь, и действительно «Час червей» на экранах объявится. Занимательное кино должно получиться.

— Непременно встретимся, а как же! — в тональности глумливого победителя заверил Колчин. — Отдышись только. Тебя твоя негра ждет.

Он сплюнул себе под ноги и вышел из сортира. В холл.

Мэтр и мышцатые парнишки несколько удивились. Явно ожидали увидеть не Колчина. Колчина тоже, но в ином положении, нежели на своих двоих.