Белый ферзь

— Какси колме какси… — дружелюбно напомнил он.

— То есть?

— Двести тридцать второй… — дружелюбно перевел он. — Вам, девочки, пятью этажами ниже.

— Импотент, что ли?! — моментально схамила одна.

— Просто гомик! — моментально подхватила вторая.

Обе они обменялись версиями друг с другом, вроде бы и нет тут Колчина в дверях.

Колчин закрыл дверь, повернул ключ. Еще из коридора просочилось «Может, онанист? — Да нет, жлоб!»

Он набрал номер портье:

— Добрый день. Проследите, пожалуйста, чтобы меня не беспокоили… Нет, я в том смысле, что по этажам у вас шляются две особы… Нет, насколько мне известно, из двести тридцать второго… Да. Да, спасибо.

Он не импотент, не гомик, не онанист, не жлоб. Но не надо навязывать ему даже то, от чего бы он, в общем-то, и не отказался. Только — окончательный выбор Колчин оставляет за собой, он решает, но не за него!

Первым делом, первым делом…

Он еще набрал номер телефона, который вчера запомнил-снял у сиделки на Скобелевском.

— Диспетчер слушает.

— Я по поводу одной из ваших подопечных. Скажите, у вас остаются данные о работниках, которые уволились?

— Мы таких справок не даем.

— Даже если у ваших подопечных возникают претензии к уволенным? Обнаружение пропажи вещей, денег, драгоценностей.

— У нас такое невозможно.

— Ну, а если? Вы можете найти тех, кто уволился?

— Назовитесь, пожалуйста. Оставьте номер, по которому вы находитесь. Мы перезвоним.

— Слушайте! Я с вами не в игрушки играю! И не про ваших клиентов спрашиваю, а про тех, кто уволился! — он подпустил праведного гнева. Он не про одиноких-пожилых выпытывает, у него претензии к обслуживающему персоналу, ныне уволенному, но ранее нанятому вот этой самой конторой типа милосердия. И не он должен отчитываться, а — перед ним!