— А что пропало? Вещи? Или деньги? — отступил на попятную диспетчер.
— …Ну так что? Сведения об уволенных сиделках у вас сохраняются? — предварительной паузой дал понять Колчин, что не намерен обсуждать подробности претензии с диспетчером. Сами разберемся — вы только на вопрос отвечайте, не юлите.
— Знаете… я не знаю. Я — только диспетчер. Подойдите к нам с трех до семи. Сегодня. Или завтра с десяти до часу. Начальство вас примет. Фамилию только назовите нашей подопечной, чтобы мы могли по картотеке посмотреть.
— Спасибо. Всего хорошего.
На вопрос ему не ответили. То ли честь мундира-халата берегли. То ли следовали строгим инструкциям: спрос в нашем деле дорого стоит. То ли осторожничали на всякий случай — времена-то какие!
Нахрапом не удалось. Отложим на потом. Не исключено, придется наведаться в контору лично, представиться, изложить суть, вуалируя первопричину визита: начхать Колчину на Ревмиру Аркадьевну, а вот не помнит ли прежняя сиделка того дня, когда к Ревмире Аркадьевне дочь приехала? о чем говорили? долго ли? настроение? как скоро расстались?..
Впрочем, не факт, что сведения о прежних сиделках будут ему оглашены. Вам что, товарищ? По адресу ли вы обратились, товарищ?
Однако задачки надо решать не по мере поступления, а по принципу первостепенности.
Задачка с прежней сиделкой Ревмиры Аркадьевны превратилась в третьестепенную, когда всплыла Мыльникова с явочной квартирой для Инны, когда всплыл Лозовских Святослав Михайлович с крепкими завязками на «Публичку», пусть сам и в ИВАНе. А он, Лозовских, в ИВАНе? Именно сегодня, именно сейчас? Пора, молодой человек, пора на работу!
— Святослав Михайлович? Я от Инны. Колчиной. Из Москвы. Я от нее кое-что привез… Не могли бы вы посмотреть взглядом профессионала?
— Простите, с кем я разговариваю?
— Это ее муж. Я сейчас в Петербурге на несколько дней. Где бы нам встретиться?
— Я сейчас выезжаю на работу. В институт. Знаете, где это? На Дворцовой наб…
— Знаю-знаю. Мне Инна объясняла.
— Через минут сорок буду ждать вас у входа. Вы в чем будете?
— Я буду… в машине… — Колчин непроизвольно усмехнулся. — «Девятка»…
— Я в машинах не разбираюсь, — со сварливой горечью сообщил Лозовских, мол, некоторые на собственных авто разъезжают, а мы, грешные, предпочитаем пешочком-пешочком.
— Мы узнаем друг друга, Святослав Михайлович, — располагающе посулил Колчин. — Значит, сорок минут?
— Плюс-минус…
— Разумеется! — охотно согласился Колчин.