Жутко не само по себе прибытие Дарьи сюда, где муж сидит за решеткой.
Жутко то, что найти удобоваримое объяснение невозможно! В самом-то деле! «Спасибо, Даша. Выручила. Эти менты совершенно озверели!.. А теперь… езжай домой. Езжай. А я — в библиотеку. Мне там… надо…»
И пока жена-Даша доберется до темницы сырой, пока уладится недоразумение, «Публичка» закроется. А дверь в подвал он запер и опечатал…
И в милиции развязывать язык: отпустите, пока не поздно! там человек взаперти!..
Где? Где-где?! А кто его туда пустил? Цель?
Цель — «Книга черных умений».
Конечно же, Инна Колчина, увенчайся поиск успехом, не намеревалась пронести раритет под полой мимо поста охраны. Присваивать достояние науки — ни-ни. Оприходовали бы с соблюдением всех и всяческих формальностей. Как в случае с альбомом арабских гравюр семнадцатого века, как в случае с афишей Парижского салона — из того же подвала. Главное — найти. А найдя, уже можно с раритетом работать. Найти бы!..
Однако ни за какие коврижки не внушишь стражам, что двумя научными работниками двигало бескорыстное любопытство исследователя. И даже не двумя — Святослав Михайлович был движим исключительно старой дружбой, просьбе уступил, показать что и где.
Старая дружба, значит? То-то возрадуется жена-Даша.
Бескорыстие, значит? То-то сделают стойку блюстители права в мундирах.
А уж как благодарна будет Инна Колчина!
Куда ни кинь — всюду клин.
Лозовских заклинило — он считал-пересчитывал оставшихся в «аквариуме», умножал на минуты, затраченные на каждого для выхода на свободу.
Получалось — библиотека закроется, полтора-два часа как закроется к моменту, когда наступит черед Лозовских.
А когда наступит — что тогда? Данные о себе, о домашнем телефоне-адресе субъект сообщать отказывается. Но торопится куда-то. Куда торопишься, чурка?! Штраф, опять же… Откуда у старшего научного сотрудника такие деньги?! При себе — нет, и взять негде. Да что же это такое, а… Да как же так вот… Что за…
Утомившись поминальным воем, лейтенант вышел из-за барьера, отодвинул засов, выпустил замурзанную цыганку с младенцем, подвязанным к спине грязным платком, и двух ее (ее?) пацанов постарше:
— Пшла! Пшла отсюда! И запомни: еще раз вас на Невском увижу, мало не покажется! Пшла!
— Ой, дя-а-адя! Ой, спасибо, спасибо, спасибо! О-о-ой!
Впрочем, пацан, замыкающий гоп-компанию, обернулся и показал всем вздернутый средний палец, скорчил рожу: видал я вас всех!
Что делать? С чего начать? Кто виноват?!