Белый ферзь

22
18
20
22
24
26
28
30

(Астроном Тихо Браге, чьим именем назван один из кратеров на Луне, как известно, скончался на званом обеде у короля — приспичило, но выйти по этикету никак, а напустить в штаны — тем более никак… Прекрасная смерть!)

Вероятно, Инна все же попыталась самостоятельно открыть дверь. Колотись в нее хоть до кровавых мозолей!

Однако! Однако в ночной тиши любой шорох громче выстрела. И кублановцы уже вовсю шуровали в секторе редких рукописей. Кто у них там стоял на стреме, в отделе эстампов, кто вслушивался — не суть. Кто-то да был.

Чу?! Чу!

Нет, не охрана с поста. До обхода еще добрых сорок минут (или сколько там?). Но шорох-стук посторонний. Бросить все и дай бог ноги? А как же триста миллионов?! Да и шорох-стук не приближается (но и не отдаляется, блин! не прекращается! так недолго и внимание охраны привлечь!).

Ты и ты! Подите гляньте. Ладно, и ты.

Дверь в подвал они открыли не потому, что стремились освободить затворницу, а чтобы шорох-стук наконец прекратился.

Далее…

Здесь могло произойти всякое.

Фомкой по голове, пережимание кислорода в горле…

Но воры как-никак не водопроводчики двадцатых годов, бесхитростно стянувшие Остромирово Евангелие и попавшиеся через день.

Кублановцы — они с претензией на интеллект.

Вероятно, не выпустили Инну наружу.

Вероятно, протиснулись в образовавшуюся щель туда же, в подвал, и плотно закрылись. Вид грозный. Каким ему и полагается быть у хранителей «сокровищницы мыслей», обнаруживших, что кто-то пробрался туда, куда нельзя.

Вероятно, у Инны и подозрения не зародилось: вдруг не хранители? Что бы делать хранителям в библиотеке глубокой ночью?

Что-что! Хранить! Это во-первых.

А во-вторых, попробуй определи глубокую ночь, сидючи в подвале, где время и так сжимается, да еще и без часов. Оно, время, сжимается в плотный и бесформенный ком: то ли час минул, то ли сутки.

Вероятно, она решила: всего час (два, три) минул, а кажется — сутки. Это от нестерпимости нужды…

И вероятно, первыми ее словами были: «Извините, ради бога! Я вам сейчас все объясню», — с интонацией соответствующей, виноватой…

Объясняйте!