Когда эту… легенду рассказываешь в кругу друзей, не имеющих прямого отношения к «Публичке» (только косвенное — типа: здесь был и посещал читальный зал тогда-то такой-то), все и каждый в таком кругу задумчиво цокают языком и реагируют однозначно: «А что?! Вполне могло такое быть! У нас, ЗДЕСЬ, — могло. Да иначе и быть не могло!»
Когда же эту… историю рассказываешь тем, кто непосредственно трудится в стенах «Публички», то все и каждый из них реагируют однозначно: «Да? Любопытно. Ничего о подобном никогда не слышал, не слышала! Надо же, как интересно! А подробностей не знаете? А вам-то кто рассказал?» — и лица честные-недоумевающие-но-внимательные.
Как если бы у знакомца, сотрудника спецслужб, которого ты же и тренировал в зале, ненароком спросить:
— Андрей, а у вас что, и в самом деле «куклы» в ходу?
— Какие куклы?
— Объект для тренировок в рукопашном бою — обреченный, получивший «вышку». И потому сопротивляющийся не на жизнь, а на смерть. Условия таким образом максимально приближены к реальным — «кукла» и убить может, зато если ты «куклу» загасишь, никто и не пожурит.
— Да? Любопытно. Ничего о подобном никогда не слышал. Надо же, как интересно! А подробностей не знаете, Ю-Дмич? Вам-то кто рассказал? — И лицо честное, недоумевающее, но внимательное. Такое лицо…
— Да в книге где-то вычитал…
— О! И в какой, не помните?
— Н-не помню…
— Но автор наш, отечественный, или не наш?
— Н-не помню…
Такое, значит, лицо. У Андрея. У Зубарева.
Когда Колчин тренировал спецов в Центральной школе, был Зубарев лейтенантом вроде, хотя на кимоно погоны не предусмотрены. А теперь, должно быть, не ниже майора. Минимум…
А то и полковник.
Майором, помнится, Андрей Зубарев был уже в дни путча, когда Колчин явился с утра пораньше на Лубянку. И с ним, с Колчиным, говорили приблизительно тем самым тоном: «В Японию? Да? Любопытно. Ничего о подобном никогда не слышали. Вот прямо сейчас? Завтра? А сегодня у нас что, девятнадцатое? И сколько вас? Двое? И еще десять детей? А кто вас к нам направил? МИД? Справочку? А подробностей не знаете?.. Проходите сюда. Посидите здесь, подождите».
И посидел Колчин часа три, прикидывая, получится ли у него вообще когда-нибудь отсюда, с Лубянки, выбраться. В Москве, понимаешь, танки, а псих, понимаешь, сам приходит и настаивает на немедленной отправке в Японию — в количестве двенадцати человек. Из которых — десять несовершеннолетних. Со списком. Как фамилия-то психа? Не Шиндлер ли?
Фамилия Колчин. Зять Валентина Дробязго. Так-так. А где Дробязго? В Белом доме Дробязго, больше ему негде быть. Оборону организует, алкаша на бронетехнику подсаживает. А зятек, понимаешь, за кордон навострился?
Так надо понимать, что три нервных пустынных часа компетентные органы прокачивали информацию на ЮК. Благо Колчин оказался известен не только родственными связями с гр. Дробязго, но и тем, что сам по себе сэнсей.
Вот и возник перед ЮК через три часа Андрей Зубарев. И справку спроворил, и пропуск на выход выписал, но потом передумал:
ebooksa