Песчаная буря

22
18
20
22
24
26
28
30

– Тебя как звать-то?

В ответ тот разразился длинной причудливой речью, показывая, что по-русски ни бельмеса не понимает. Он говорил без умолку, посматривая на капитана, пленившего его, в особенности на ноги, опасаясь новых пинков.

Наталья малость послушала эту галиматью и перешла на английский:

– Как звать, спрашиваю.

Парень и теперь ни черта не понял. Он еще быстрее заговорил на своем странном языке. Андронова пожала плечами, глянула на довольного капитана и спросила:

– Ты кого привел, усатый? Ясно же было сказано – взять говорливого.

Свешников в этот момент осматривал трофейный автомат, отобранный у пленника.

– Поди разбери, Наталья Максимовна, кто из них говорливый. Взял того, кто под руку подвернулся. – Он отложил автомат, сперва разрядив его, и заметил: – Кусается вполне как русский. Наверняка и слова нехорошие знает, только вот я их не понимаю.

Батяня подошел к негру, внимательно осмотрел его с головы до ног, осветив фонариком, попробовал спросить на немецком, но тот и этого языка не знал. Пленный потел, трясся, со страхом глядел на незнакомых вооруженных людей и говорил, говорил, говорил. Но все непонятно.

Свешников тоже подошел, задумчиво пошевелил усами и спросил:

– И что делать? Жестами разговаривать?

– Может, ему карандаш и бумагу дать?

– А смысл? Все равно не по-русски напишет. Или нарисует.

Выход из ситуации нашел Никифоров. Приблизился к пленному и сбивчиво что-то произнес незнамо на каком языке. Негр сразу оживился и за минуту наговорил очень много.

Все с надеждой глянули на младшего лейтенанта, а Батяня поинтересовался:

– Чего он балакает-то, Сергей?

Никифоров морщил лоб. Он явно мало что разобрал, но все же суть ухватил.

– Это какое-то кушитское наречие.

– Ясен перец. Ты хоть что-нибудь понял?

– Он просит его не убивать.