— Я заметила на твоей спине шрамы, — ее ладошка лезет под мою футболку и осторожно прикасается к параллельным рубцам. — Они остались после тех встреч?
— Да.
Марина задерживает руку под моей простенькой одежкой и нежно поглаживает пальчиками шрамы. Некоторое время молчим, любуясь зажигающимися в небе звездами. Парни, закончив просмотр фильма, спускаются в каюту. В салоне тихо.
Я чувствую, как она улыбается.
— Что с тобой?
— Так… кое-что из детства…
— Рассказывай, — целую ее в шею. — Я тоже хочу повеселиться.
— Сегодняшние события навеяли… Вдруг вспомнила, как недолго была мальчишкой в деревне у бабушки.
— Мальчишкой?! Как это?..
Она пожимает плечиками:
— Просто. В деревнях все дети от трех до пятнадцати имеют не только четко выраженные физиологические половые признаки. Разделение происходит еще и по традиционным особенностям для каждой гендерной группы. Скажем, в нашей деревне всем девочкам полагалось завивать челку, таскать на плече дамскую сумочку, со слезами выпрошенную у мамы или бабушки, постоянно о чем-то шептаться и брезгливо задирать нос при виде мальчишек. Ну, а деревенские пацаны, в свою очередь, могли дать фору любому городскому пацану. Они бегали по переулкам в синих семейных трусах, размазывали кулаками сопли, смачно сплевывали сквозь зубы и, раскачавшись на тарзанке, красиво — рыбкой — входили в воду.
Посмеиваясь, подтверждаю:
— Да, мне приходилось гостить в деревне. Помню, было нечто подобное.
— Все приезжавшие на каникулы дети моментально схватывали правила игры, отчего противостояние между полами только усиливалось. Подросшие представители враждующих сторон уже находили общий язык на берегу реки или на сеновалах. А мы, восьми— или десятилетние, оказывались на самом пике противостояния…
Марина вытащила из пачки сигарету, я щелкнул зажигалкой и поднес поближе пламя.
— И как же ты перекинулась в стан врага?
— Помню, в то лето мне изрядно надоело бегать в старом, выцветшем платье и с бабушкиной сумкой на плече. Почему-то я вдруг решила, что устала быть девчонкой: скинула сандалии с платьем, напялила на себя дедовы трусы, потуже затянула резинку, чтоб не спадали, и пошла проситься в мальчишечий клан, предусмотрительно захватив с собой кулек конфет. В сумерках я и вправду сходила за восьмилетнего пацана: короткая стрижка, задорная мордашка, грудь расти еще не начала…
— Неужели приняли?
— Представь, да. Сожрали конфеты и приняли. Пришлось поклясться на крови, — она показала крохотный шрам на ладошке, — что никогда не предам, что девчонки — зло и все фашисты — конченые гады. Ну и потекла моя жизнь настоящего деревенского парня: строила шалаши и переправы, воровала и закапывала бабушкины соленья для зимовки партизан, сидела в засаде и понарошку стреляла в фашистов.
— Забавно, — смеюсь я. — И кто же у вас был фашистом?
ebooksa