— Ко мне домой. И как можно быстрее!..
Свернув с Курортного проспекта, пулей проскакиваем по кривым улочкам местной «Рублевки». Витиеватые створки ворот из тяжелого чугуна гостеприимно распахиваются, едва наш кортеж выходит на финишную прямую.
Заезжаем во двор. Я впервые вижу территорию «замка» при свете дня. Здесь есть на что посмотреть и есть чему поразиться.
Ровные дорожки из разноцветной брусчатки и разбросанные в нарочитом беспорядке туи с можжевельником; альпийские горки и клумбы с яркими цветами; огромный бассейн и зона отдыха с беседкой и барбекю… А в центре вилла в четыре этажа с цокольным гаражом и торчащими из черепичной крыши каминными трубами. Маленький рай на площади в сорок соток.
Лимузин останавливается напротив шикарного крыльца. Ночью оно было хорошо освещено желтоватым светом фонарей, и я запомнил его гладкие ступени из редкого мрамора.
Телохранители на удивление предупредительны и даже трогательно нежны. Они помогают мне выбраться из салона; поддерживая под руки, провожают внутрь миниатюрного дворца.
Все то время, пока меня вылавливали из пруда и вели до лимузина, поили коньяком и обрабатывали рану, везли до «замка» и сопровождали по его роскошным залам — я не понимал, что происходит. Не понимал я этого и сейчас — когда Аристарх Петрович распорядился уложить меня на кровать одной из многочисленных спален второго этажа. Моя спина была вся в крови, а он даже не пожалел атласного постельного белья.
— Лежи и не двигайся, — приказал он. — Сейчас приедет очень хороший врач и поможет.
— Зачем? — спросил я, глядя в потолок.
— Что «зачем»?
— Полчаса назад вы хотели пристрелить меня как беспризорную собаку, а теперь привезли сюда, вызвали доктора… Зачем вы все это делаете?
— Обстоятельства слегка изменились. Впрочем, об этом поговорим позже. А пока расслабься и не трать силы на разговоры. Они тебе еще понадобятся…
Врач приехал удивительно быстро — Аристарх едва успел сменить цивильную одежду на просторные шорты и ослепительно белую футболку.
— Знакомься, — загадочно улыбнулся он, подталкивая в спину мужичка азиатской наружности, — доктор Акихиро. Имя в переводе с японского означает «ученый, обладающий ярким умом».
Японцу было лет пятьдесят. Низкорослый, опрятный, чистенький, в очках и с объемным пластиковым кейсом в руке.
Смешно поклонившись, он подал руку.
Пожав ее, я тоже представился:
— Евгений. В переводе с греческого означает «благородный».
— Очень приятно, — сказал тот на довольно сносном русском и приступил к детальному изучению ранения.
В процессе он поинтересовался происхождением на моей спине нескольких параллельных шрамов.