— Всю жизнь мечтал, — скриплю зубами. — Особливо махать их шашкой…
Аристарх Петрович сидит в кресле у окна и терпеливо ждет окончания врачебных процедур.
Японец окончательно обрабатывает зашитую рану, делает тугую перевязку и, сняв тонкие резиновые перчатки, собирает в кейс инструменты, препараты.
— Ничего опасного. Повреждение мышечной ткани, кости лопатки и ребер не задеты, — говорит он, обращаясь к хозяину «замка».
— Как долго он проваляется? — интересуется тот.
— Неделя полного покоя. Потом в распорядок можно включить прогулки по двору. Правую руку лучше не беспокоить дней десять. А пока настоятельно рекомендую постельный режим…
— Еще коньячку? — осведомился Аристарх, проводив японского лекаря.
— Не откажусь.
— Акихиро — великолепный врач, — делится он со мной как со старым другом. — И хороший человек с одним-единственным недостатком.
— Всего с одним?
— Да. Представляешь, он не пьет.
— Что, совсем?!
— Вот и я так же удивился, когда впервые об этом узнал. Совсем не пьет! Уверяет, что невкусно. Кстати, ты, наверное, голоден. Как на счет горячей закуски?
Предложение было заманчивым. В съемной комнатушке в это время я обычно заваливался спать, предварительно сытно позавтракав после рабочего «дня» на сочинских пляжах.
— Можно и закусить, — согласился я.
Аристарх тут же выудил из кармана шикарный мобильник, на миг ослепивший блеском золотого корпуса; набрал номер и распорядился, чтобы в спальню принесли завтрак.
— Вы обещали объяснить причину, — сказал я, лежа на левом боку и рассматривая богатый интерьер спальни.
— Какую причину? — не понял он.
— Причину острого приступа человеколюбия. Вы же, как я понял, отдали приказ меня пристрелить?..
— А, ты об этом… — расплылся Аристарх в улыбке благодетеля. — Да, было дело. Приговорил я тебя за цепь с моим крестиком.